Сергей Войтиков - Высшие кадры Красной Армии 1917-1921

Профессиональная подготовка, мягко говоря, была не высокой: лица с высшим и неполным высшим образованием составляли по 7,2% ответственных работников-коммунистов; 28,8% имели среднее профессиональное образование; 10,8% — среднее и 1,8% — неполное среднее; почти половину — 44,1% — составляли лица с начальным образованием, правда, в большинстве своём, прошедшие курс строевой подготовки. Всего один человек имел высшее военное образование: он закончил 2-летний — ускоренный — выпуск академии Генерального штаба РККА (даже лиц с неполным высшим военным образованием среди коммунистов центрального военного аппарата не было). Как такие люди могли обеспечить должный контроль над военными специалистами более-менее ясно, но как они могли самостоятельно руководить структурами центрального военного аппарата? Ответ прост — коммунистов, когда они занимали ответственные должности, консультировали военные специалисты. Так, всех Главных начальников снабжений (если последовательно — И.И. Межлаука, Л.З. Аккермана, Г.Д. Базилевича) консультировал военный инженер-технолог, генерал-майор К.Е. Горецкий. Даже «неуживчивый» (характеристика М.Н. Тухачевского) П.Е. Дыбенко, при решении вопроса о пенсии для К.Е. Горецкого указал, что работа последнего по организации снабжения РККА способствовала «правильной постановке довольствия войск, оказавших огромную пользу операциям РККА, а также сберёгших большие народные средства и военное имущество в труднейший период строительства РСФСР» [1098].

Из 27 (24,3%) коммунистов были офицерами (8 — военного времени); 2 (1,8%) — военными чиновниками (1 — пом. столоначальника ГАУ), 21 (18,9%) — унтер-офицерами (среди которых 1 фельдшер); рядовыми и матросами были 23 человека (20,7%).

При этом об участии в Первой мировой войне заявили 47 человек (42,3%), из 47 — трое — зав. хозяйством на Северном фронте, военный художник на сверхсрочной службе и военный топограф; в Гражданской воевало 12 человек (10,8%), но из них только 5 человек находились на строевых должностях, большинство занимало различные должности в политотделах; в Первой мировой и Гражданской — 18 человек (16,2%).

Таким образом, несмотря на крайне низкий образовательный уровень, более чем половина ответственных работников — членов РКП(б) (63 человек — 56,75%), обладала более-менее предметными представлениями об армии, при этом около четверти (29 человек — +- 26,1%) коммунистов были военными специалистами — офицерами и военными чиновниками. Из 111 человек своеобразный «военный опыт» (в «войнах империалистической» и Гражданской) был у 77 человек (69,4%) — 12,6% которых не имели вовсе военного образования (в основном они и числились в политотделах) [1099].

Из анализа ясно: коммунистический состав Красной Армии был достаточно молодой и потому подконтрольный высшему руководству РККА и — прежде всего — главе военного ведомства Л.Д. Троцкому. Данные о национальном составе (высокий в сравнении с фронтом процент молодых евреев) также дают определённые представления о кадровой политике высшего руководителя армейского аппарата. Неслучайно такие подборы и расстановки кадров просто удивляют, например, фигура непосредственного заместителя Троцкого — Э.М. Склянского, кооптированного по его ходатайству в Реввоенсовет и в возрасте 26 лет, занимавшегося подбором и расстановкой, по признанию самого Троцкого, «большого количества старых спецов».

Позднейшим высказываниям В.М. Молотова: «Троцкий всюду насаждал свои кадры, особенно в армии. Гамарник, начальник Политуправления. Склянский был у него первым замом. […] Откудова он взялся — чёрт его знает! Откуда Троцкий его взял, я не слыхал никогда» [1100]. После Гражданской войны никто не вспоминал, с чего всё началось. «Откудова» взялся Э.М. Склянский, известно: он стал членом коллегии Наркомвоена с первых дней её организации — задолго до постановки Троцкого во главе военного ведомства. Другое дело, что на заседаниях коллегии Склянский… никогда не выступал — этот человек без особого веса (партстаж его вели — весьма сомнительно — с 1913 г.) просто ждал «хозяина» [1101]. Им и стал впоследствии Л.Д. Троцкий.

Положение с кадрами в армии стали менять лишь после окончания широкомасштабных боевых действий Гражданской войны в рамках реорганизации центрального военного аппарата, начавшейся в феврале 1921 года [1102]. 28 марта Л.Д. Троцкий и новый начальник ПУР направили Реввоенсоветам фронтов и армий, военным округам, политотделам фронтов и политуправлениям военных округов циркуляр, направленный на проведение решений X Съезда партии и совещания его военных делегатов: «X Съезд партии, всесторонне обсудив военный вопрос, в качестве одной из важнейших мер поддержания и развития сплочённости и боеспособности армии предложил военному ведомству произвести широкое обновление и освежение комиссарского состава в армии и политработников вообще» [1103].

Примечательно, что в циркуляре нет ни слова о необходимости кадровых изменений в центральном военном аппарате Советской России. По официальным данным (1928 г.), к середине 1921 года «штаты центральных управлений достигли 11 тысяч человек, не считая приданных к ним для обслуживания 9.000 красноармейцев и рабочих» ; к концу 1922 года штатный состав центральных управлений был сокращён до 5.209 человек [1104]. Естественно, изменился и «коллективный портрет» руководящих кадров центрального аппарата ведомства Льва Троцкого. Но это уже предмет самостоятельного исследования.

К 10 ноября 1918 года был сформирован Полевой штаб Реввоенсовета Республики. Естественно, штаб стал объектом разработки как иностранных разведок, так и пособников Белых в «Красном лагере». Ещё 30 сентября квартирьер Оперативного управления Штаба Высшего военного совета предупреждал военного комиссара Штаба РВСР Василия Шарманова: «Штаб Революционного военного совета Республики, как учреждение, сосредоточивающее в себе все нити обороны страны, безусловно, является центром внимания и подпольной работы врагов Республики. Охрана штаба в упомянутом отношении, пока он расположен в Москве, помимо Регистрационного отделения при самом штабе, находится в руках всех тех учреждений, которые ведут борьбу со шпионажем и другими злоупотреблениями, приносящими вред обороне страны, по г. Москве. С переездом же штаба в новый пункт, вся работа в этом отношении сосредоточится в руках лишь одного Регистрационного отделения» [1105]. Насколько укоренился шпионаж в Ставке?

28 ноября 1918 года заместитель председателя Петроградской губернской ЧК В.Н. Яковлева телеграфировала С.И. Аралову (в копии — К.Х. Данишевскому): «Генштаба Трофимов Владимир Владимирович на основании непроверенных сведений подозревается в сношениях [с] иностранной контрразведкой. Арестован [на] квартире Ховена — вероятно, агента германской контрразведки. Если на основании этих данных нет препятствий [к] дальнейшей его службе — телеграфируйте» . На телеграфной ленте К.Х. Данишевский наложил резолюцию: вышлите Трофимова в «Серпухов, [в] распоряжение Реввоенсовета Республики» , т.е. в Полевой штаб. Также поставил свой автограф под резолюцией С.И. Аралов [1106]. Так с лёгкой руки «первого руководителя ГРУ» вышел на свободу и получил возможность вести работу по разведывательному обеспечению наступательных операций германский шпион В.В. Трофимов.