Валерий Граждан - Фрегат «Паллада». Взгляд из XXI века

– Видите ли, Иннокентий, мой отчим в бытности на флоте имел чин капитана-лейтенанта. Вот я и приобщился. А тут вот они, как живые перемигиваются. Уж не сочтите за труд! Не все и не сразу, а так, когда ночи дивные, вроде нонешней»

– Так извольте, уважаемый Иван Александрович! Почту за честь. Только уж Вы по Млечному пути воскресите былые знания сами. Уверяю Вас, отвечать на вопросы мне куда сподручнее! Приятных сновидений Ваше высокоблагородие!»

По корме слышался невнятный говор: опять спорили об анналах мироздания батюшка Аввакум и неуёмный адмирал Путятин. Секретарь миссии коллежский асессор Гончаров, вернувшись в каютку, сделал последние записи о деталях прошедшего далеко не спокойного, хотя и благополучного дня. За благие деяния лично сам адмирал Ефимий Владимирович жаловал своему визави каюту на верхней палубе. Площадью келья была невелика, но имела свой иллюминатор, а это для писателя окно в мир. Наступало утро 15 января 1853 года.

В предрассветное утро 18 января секретаря миссии безжалостно разбудил аврал со всей присущей ему какафонией. Новая каютка писателя теперь располагалась едва не у основания мачтовых вант и топот, окрики, флотский сленг во всей своей «красе» взбодрили зело. Убирали паруса, становились на якорь. «Палладе» из-за скалистого рельефа острова Мадейра надлежало стать на дальнем рейде с южной стороны. Наступил сказочный тропический рассвет, даже на рейде фрегат окутали божественные ароматы вечноцветущего острова. Комендоры салютовали согласно традиции из трёх пушек кряду, оповещая островитян о своём прибытии и уважении к ним.

Прибыл на шлюпке капитан над портом и поздравил с благополучным прибытием. Ему сообщили, что нужно пополнить мясной запас в виде живых быков и побольше свежей зелени для пропитания команды, да и сена животным.

Душа Ивана Александровича прямо-таки изрекала латынью: «Путешествую, следовательно наслаждаюсь!» (Cogito ergo sum). Ему и членам миссии подали роскошные носилки с балдахинами (паланкин): для сидения и возлежания во время моциона. Совершенно непривычные к услугам такого рода сановники было наотрез отказались, но других средств передвижения аборигены не имели. Остров представлял собой исключительно гористый ландшафт со снежной вершиной свыше двух километров. Носилки сопровождал переводчик с португальского: на каждой остановке, а то и по пути он подробнейшим образом разъяснял все достопримечательности. Всё цвело и благоухало опьяняюще. Ко всему (а это непременно!) при каждом торможении носилок высокопоставленному пассажиру подносили изрядное количество вина мадеры, как видно, для пробы. Дрянь, конечно, из разряда невызревшего сока винограда. Гончаров отказался от угощения и его тут же выпили бежавшие следом мальчишки. Все подношения немедля относили на счёт Гончарова. Писатель изнывал от жары, так что «вино» не шло впрок. Хотя носильщики, ссылаясь на усталость, вновь остановились у очередного виноградника. Церемония с подношением вина повторилась. Тут же Иван Александрович попросил хозяев дать ему на пробу доселе незнакомые плоды: это были бананы. Ему подали всю связку прямо с дерева. Как секретарь не отказывался, но бананы за один шиллинг ему взвалили в носилки все. Русский консул сопровождал всю миссию, доставшуюся накануне. В завершении проминажа по просьбе консула для команды Паллады открыли лучший английский магазин и это невзирая на выходной! Но даже здесь, на островной дремучести англичане блюдут непременную чопорность. Не без основания такое себялюбие: без надлежащей проплаты любой здешний южанин едва ли окажет услугу!

И в довершении главенство миссии было приглашено в гости к консулу. В его доме всё сверкало великолепием. Молодая красавица, супруга хозяина делала жилище ещё более привлекательным. Консул предложил выпить за благополучие супруги и распорядился подать настоящей, ароматной мадеры. Но кто-то из присутствующей местной знати произнёс: «Синьор, а за эту даму выпьете?» Он показал на другую не менее стройную португалку с толстой косой, ниспадающей на грудь. Горячая южанка задорно смеялась. Но это была… старуха. И коллежский асессор выпил за неё.

Вскоре погрузили быков и зелень. Щедро одарили бананами. Бутаков среди зелени узрел наш заурядный лук с северной грядки и изумился: «Господа, да ведь это наш, российский лук!»

На проводах красавица – супруга консула вручила миссии букеты цветов с острова Мадейра. Наш фрегат отнесло от побережья вёрст на пять. Гребцы португальцы доставили русских будто на паровом катере. Их мускулистые тела подчёркивали белые подворотнички на национальных курточках. Они долго махали нам, пока корабль не обрёл целиком свой белоснежный наряд – паруса. Взойдя на палубу фрегата, Иван Александрович с вожделением посмотрел на остров-рай и его белоснежную вершину. Многие, свободные от вахты офицеры, стояли вдоль борта как бы за компанию Гончарову. Матросы же стояли на реях в ожидании команды «С реев долой!». Но «дед» нарочито помахал вахтенному офицеру воздержаться: знал старый моряк, сколь сладостны для стоящих там, наверху, овеваемых лёгким дневным бризом с океана парням эти лишние минуты. Прощай, гостеприимная, хотя и прижимистая Мадейра!

23 января 1853 года.

Наверное, каждый, попавший волею судеб на корабль дальнего плавания начинает мыслить едва не астрально. Будучи на материке, человека не озадачивают его координаты на земном шаре, какими бывают ветры и течения в близлежащем океане и что деется в недрах под ним на глубине эдак в 3–5 километров. И не более, как на ночной рыбалке у костра индивид вздымает очи к звёздным мирам. Именно в такую ситуацию попал Иван Александрович: ему всё было в диковину, будто в позднем детстве или ранней юности. И от этого им одолевала досада. «Вот морская карта (с описанием), именуемая лоцией: она вся испещрена чертами, стрелками, точками и надписями, наподобии: «В этой широте, в таких-то градусах, ты встретишь такие ветры». И притом указаны месяц и число. «Там около этого времени попадёшь в ураган» Далее идёт указание, как выйти из него. «Если идти курсом вдоль этой параллели, то попадёшь в муссон, который будет попутным до Китая, либо Японии. А на таком-то градусе встретятся акулы и летучие рыбы. На 38° северной широты и 75° восточной долготы располагаются (перелётные) птицы…» Конечно же, писателю такое предначертание показалось вздором, а то и вовсе чепухой. Но, не особо распространяясь о первопричине (усомнился в лоциях!), наш столоначальник попросил Иван Иваныча (деда) осведомить его о прохождении указанных мест. И тогда писатель пришёл в неописуемое изумление: в подзорную трубу прямо по курсу он разглядел множество птиц! То же было в привязке температур к временам года для указанного региона. И, войдя в раж, Гончаров спросил у старшего офицера: «Дед, а теперь-то мы где?»