Валерий Граждан - Фрегат «Паллада». Взгляд из XXI века

– Я уж три раза сегодня Вам говорил, более не буду. Да будет на сегодня… Пойдёмте: вон там, на горизонте, что видно?

– Кажется облако, а может и туча!

– Эх Вы, какая же это туча! Пальма это, остров.

– А на каком градусе лежит остров Пальма?

– Да ведь мы с Вами вчера о нём толковали!

– Забыл напрочь, будь он неладен!

– Как же я-то не забываю! Вот на завтра велю свинью зарезать! Ведь как едим: из ста тридцати кур осталось пара дюжин! Ведь так умрём с голоду!

– Отставить на вахте разговоры! Поправь лисель-фал! Опять лисель-спирт хотите сломать!» Закричал возникший вдруг командир матросам и снова удалился к шкафуту. Но денька два-три прошли без перемен: тот же ветер нёс судно, надувая паруса и навевая на всех прохладу: он здесь от века дует одинаково, поднимая умеренную зыбь. Но мечты столоначальника опережали корабль: Индия, Манилы, Сандвичевы острова – всё это вертелось у него, будто у пьяного лица собеседников.

Шелест и шипение воды вдоль борта, изредкое вспархивание над волнами рыбок… Затем всё мигом исчезнет, а сон и спокойствие объемлют море и небо. Вот и все лоции.

«С реев долой!» – Голос вахтенного завяз в тропической духоте. Матросы безо всякой лихости покинули реи и ванты: когда ещё доведётся побывать на этом богоугодном островке! Так что даже его исчезающие очертания тешили душу. Высоко в небе парил альбатрос, как видно выжидая поживы с камбуза. Кок готовил свежатину из островных бычков. Отходы шли в океан и почти без задержки исчезали в желудках акул. Гиганты океана пятого довольствовались остатками трапезы на значительном удалении от кормы фрегата. В противном случае более влиятельные хозяева водных пучин акулы могли их без труда слопать. А если учесть, что дельфины куда проворнее акул, а челюсти не уступают разве что касаткам, то станет понятным, «кто в доме хозяин». С появлением у бортов наших братьев по разуму акулы ретировались к более безопасным рыбалкам. Альбатросы, пользуясь исчезновением соперников, по два-три сразу пристраивались в кильватер источнику поживы, насыщаясь дармовой пищей. Они вальяжно садились на воду, тщательно заправляли свои планерные крылья и лишь затем приступали к поглощению съедобного субпродукта. Дельфины птиц не трогали по некому неписанному сговору благородных созданий соседствующих океанов. Но сами пренебрегали питаться отбросами, что, как видно, не подобает их сословию, дельфины не снисходили никогда. Дурманящие запахи жаркого по мере готовности заполоняли фрегат. Даже почти осязаемо почувствовался момент добавки в нежное мясо специй и зелени.

Поднялось тропическое солнышко, принявшись припекать на теле всё, что оголено. Врачи в совете со старшим офицером порешили вывесить над верхней палубой тент. Ко всему, дабы загладить стресс островной неги, тот же «дед» вкупе с добрейшим Петром Александровичем порешили выделить в виде обезбаливающего ожогов нижним чинам по кружке мадеры.

Дворянское благородство Ивана Александровича ранее вызывало раздражение от запахов кухни. Но то было где-то там, в другой жизни. Ныне корабельная жизнь изменила его предвзятость к еде вообще. Его натура стала всё более склоняться к некому сентиментальному мажору, если таковой изредка случается с людьми на материке. Печать божественной идиллии, сменяющаяся буйством стихий во всём многообразии с лихвой повелевали душевным состоянием моряков. В дальних странствиях мерка судьбы как бы накладывалась на всю корабельную братию. Ведь все прекрасно осознавали свою бренность пред стихией, причём неотрывно от других собратьев по странствиям. Здесь даже погребение усопших, погибших, – всех производили по единому морскому обычаю в той же пучине океана, облачив тело в брезент. Будь-то матрос, либо адмирал. Подобное со времени ухода из Кронштадта секретарь миссии наблюдал не единожды, за исключением офицеров: их Бог умудрялся хранить отдельно от нижних чинов. Ко всему знал любой мореплаватель, ежели акулы беспричинно следуют у борта совместно с кораблём, то быть на судне покойнику. Так что все принимали за должное, когда артиллерийский капитан Лосев выводил вдоль борта своих подопечных – абордажников, мастеров по ближнему бою с ружьями: шла охота на акул. Альбатросы на ружейную канонаду как бы не обращали внимания. Хотя свою поживу пернатые имели: от выстрелов всплывали кальмары и те же туши акул. Те и другие тут же оказываясь растерзанными в клювах белоснежных гигантов. Это единственные морские пернатые странники, живущие беспрерывно месяцами в полёте над океаном. Лишь в брачный период они посещают весьма редкие острова, где откладывают и высиживают единственное яйцо. Они даже пьют морскую воду. Моряки уважают птиц, почитая их за души умерших мореплавателей в океане. Многие, путешествующие по океанам часто наблюдали на палубах и мачтах пернатых попутчиков. Это могли быть совершенно экзотические птицы, порой абсолютно незнакомые. Вы их никогда не увидите у себя на родине во дворе: там они чураются гомо сапиенса из-за его непредсказуемости. Но здесь, среди шири океана, птиц привечают из века в век. На «Палладе» зачастую матросы кормили из рук уставших гостей, порой буквально усыпавших палубы, такелаж и ванты.

Пошли вторые сутки «щадящей» погоды. Матросам кроме обтяжки такелажа и конопачения нижних деков и трюма было послабление от авралов с парусами. Гончаров вышел к нижним чинам для приободрения от скучных мыслей среди безмолвной шири океана. По предписанию адмирала Путятина «Для развития интеллекта и отвлечения от крамольных мыслей и вольнодумства» коллежский асессор давал лекции по древней истории и мифологии гардемаринам и прочим нижним чинам. Свободные от работ и вахты в «адмиральский час» расположились под тентом на лафетах пушек, а то и просто на палубе. Выдержав паузу, Иван Александрович начал повествование.

«Где-то в глубинах Атлантического океана, может прямо под нами, а то и подле Канар существовал обширный континент. Заселяли его люди наподобие нас, но ко всему куда более горазды, как ростом, так и умом. Атлантида была столь велика, что позволяла общаться Африке с Южной Америкой, а Европе – с Африкой. Нынешний язык греков имеет прародителей среди народностей майя, а индейцы мандан и зуни не имеют красный оттенок кожи, зато обладают голубыми глазами и отличной шевелюрой. Те и другие имеют одинаковые вероисповедования, ритуалы. А если сюда добавить одни и те же архитектурные приёмы, то даже лишённый фантазии индивид, вроде моего Семёна, будет уверен в истинном родстве этих народностей. А отмеченные учёными признаки невольно доказывают многовековое общение названных мной народов. Бесспорно их связывала общая земля – государство Атлантида.