Юрий Трусов - Зеленая ветвь

- Вы, наверное, очень любите шелководство?

- Обожаю... Вы не знаете, как интересно разматывать нити высушенных коконов. Разматывать тонкие, как паутинки, нити. Это настоящее волшебство!..

В иссиня-черных глазах Анны зажглись веселые огоньки.

- Всякое дело - даже самое трудное, если любишь его, становится легким, - задумчиво произнес Райкос.

- Как хорошо вы сказали! - воскликнула она. - Это так верно! Я научу вас делать шелк... Научу любить его. Это будет мой скромный подарок России... Вы еще не понимаете, какой ценный это будет подарок! Пойдемте, я покажу вам свое шелководческое хозяйство. Пойдемте! - И она повела его в лес тутовых деревьев.

Пройдя несколько посадок, они очутились на полянке, где стояли невысокие глинобитные домики, похожие на русские печи.

- Здесь после мойки сушатся коконы, - пояснила Анна. Она раскрывала перед гостем секреты сложного хозяйства.

...К концу осмотра плантации Райкос уже имел представление о том, как изготовляются шелковые ткани.

- В следующий раз я приду к вам с тетрадкой и запишу все, что вы мне рассказали. Вы действительно преподнесли мне бесценный дар... В следующий раз...

- Следующего раза не будет, господин губернатор, - снова перешла на официальный тон Анна.

- Почему?..

- Я уже объяснила вам... Ухожу в монастырь.

- О, не говорите о монастыре! Если вы совершите это... знайте, я пущу себе пулю в лоб!

Анна побледнела.

- Замолчите! Замолчите! И поклянитесь, что никогда не сделаете этого. Вы же верующий! Вы погубите свою душу...

- Это вы погубите мою душу! Вы!

Анна с ужасом посмотрела на него.

- Вы страшный человек... Безумец. Недаром вас боятся даже турки. Подумайте о своих родных, близких. Есть же у вас родные! Родители - мать, отец, братья, сестры, жена, невеста, дети? Скажите правду!

- Я всегда говорил всем только правду... Нет у меня родителей... Я даже не знаю их... Жены и детей тоже не было. И невесты нет. Есть девушка, с которой я связан странными чувствами, пожалуй, даже привязан к ней. Пишу ей письма, совершенно не зная, будет ли она их читать. Уже два года мы с ней в разлуке, мне о ней ничего не ведомо. Может быть, она уже вышла замуж. Может, полюбила другого. Может, ее уже нет на свете... Я к ней привязан, человек должен быть к кому-то привязан. Она моя соотечественница и землячка. Жительница тех дорогих мне мест, связанных с моим детством и юностью... Человеку страшно, когда он одинок...

- Ваши слова, Николас, ранят мне сердце. Я хочу, чтобы вы были счастливы. Не говорите более ничего. Слышите, ничего! - Она приложила ладонь к его губам. - Молчите, молчите, безумец!

Они стояли среди стволов тутовых деревьев. И вдруг Райкос привлек ее к себе, крепко обнял и поцеловал в губы.

Она не сопротивлялась, только шептала:

- Вот видишь... видишь... Я же говорила, что никакая дружба между нами невозможна. Никакая дружба, если есть любовь. Ничто не заменит любовь... ничто...

И казалось им, что вокруг все замерло, остановилось время, остановилось солнце, утих ветер... Они слились в нечто целое, неделимое.

Когда Анна освободилась из его объятий, она проговорила:

- Безумный, что мы натворили!..

- Видно, это судьба. От нее не уйти ни вам, ни мне. Мы должны обвенчаться...

- Замолчите!.. Как вы можете говорить такое женщине, потерявшей мужа и детей! Разве могу я, не выдержав траурного срока, облачиться в свадебное платье!.. Вы не знаете обычаев нашей страны - после смерти супруга должно пройти не меньше трех лет. Лишь тогда женщина имеет право выйти за другого. Меня проклянут во всех церквях, соотечественники будут плевать при встрече!

- Я обещаю ждать! Обещаю выждать все траурные сроки...

- Безумный! Разве вы сможете исполнить это обещание?.. Я же не могу оттолкнуть вас... не могу! Мне нужно только бежать от вас!.. Я полюбила вас в самый тяжелый час моей жизни. Полюбила при первой встрече, когда сидела у развалин своего дома. Полюбила с первого взгляда. Я не верила, что такое может случиться. А теперь... Теперь сама не знаю, что мне делать?! Мне жалко вас. Я тревожусь о вас, чтобы вы не погибли... Идет ужасная война. Я сама видела своими глазами, как вы вели в бой войска. Люди рассказывали мне, как вы с саблей бросались на турок... Всегда первым... Дайте же мне слово, что будете беречь себя в бою! Дайте мне слово русского офицера... Я встану перед вами на колени... Жестокий... безумный... - На ресницах Анны дрожали слезы.

- Будьте моей женой, - ответил Райкос и снова привлек ее к себе.

Расстались они под утро.

27. НА ДРУГОЙ ДЕНЬ...

Когда Райкос вернулся к себе в губернаторский дом, в приемной канцелярии его ожидали люди и гарнизонный канцелярист Пепо, смазливый юноша в униформе. Он выложил на стол перед губернатором горку нераспечатанных писем и депеш.

Райкос начал было знакомиться с прибывшей в его отсутствии корреспонденцией, выбирая пакеты и конверты с надписью "срочно", как вдруг в щель приткрытой двери просунулось бледное лицо Илияса Бальдаса. Увидев сидящего за столом в кресле Райкоса, он решительно шагнул в кабинет, бросился к столу, бесцеремонно оттолкнул Пепо.

- Господин губернатор, разрешите доложить важное известие, - понижая голос, шепотом проговорил Илияс.

- Докладывайте.

Но Бальдас выразительно покосился на Пепо.

Райкос понял его и распорядился немедленно вызвать в штаб всех офицеров гарнизона. Пепо вышел из кабинета выполнять приказ. Бальдас плотно прикрыл за ним дверь и, подойдя к Райкосу, доложил:

- В долинах у селений Камаре - Селианика и Эйона османы собирают большой отряд, чтобы двинуться вдоль побережья на поселок Рион, а затем на приморский город. В Камаре стоит турецкий военный фрегат. Не исключено, что он будет поддерживать нападение сухопутных войск.

- Сведения проверены?

- Видел своими глазами.

- В городе знают об этом?

- Пока никто... но скоро будут знать...

- Не надо тревожить население. Всем гарнизоном выйдем навстречу разбойникам. Пойдут все, кроме артиллеристов, - они будут орудийным огнем бить по судам султана, если те захотят войти в гавань приморского города. А мы в поле разобьем врага. Вы с клефтами выйдете в разведку и отвлечете вражеские силы. Ясно?

Через час гарнизонные части, построенные в походную колонну, двинулись из города по дороге, ведущей в Рион. Жителям города было сказано, что войска ушли на очередное полевое учение.

Встреча с противником произошла после полудня на поле, где султанские войска остановились на молитву. Появление колонны, которая с развернутыми знаменами под барабанный бой с ружьями наперевес двинулась на турецкий лагерь, было полной неожиданностью для командующего турецким отрядом. Но особенно ошеломило захватчиков то, что вместо разношерстной толпы клефтов, вооруженных старинными мушкетами и дедовскими длинноствольными самопалами, на них стройными рядами, сверкая штыками новеньких ружей, шли одетые в униформу ряды дисциплинированного войска. Опрокидывая котелки с пловом, офицеры противника принялись торопливо выстраивать свое воинство в боевые порядки. Вдруг по рядам солдат пронесся тревожный крик: