Всеволод Вихнович - Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного (Рим, Иудея, эллины)

Очередное чудо укрепило его власть и авторитет среди иудеев и язычников. Сам же царь не терял времени и стал энергично готовиться к встрече войска Октавиана, двинувшегося в последний решающий поход из Сирии в Египет. В Птолемаиде он лично торжественно приветствовал нового Цезаря, в изобилии снабдил войско всеми необходимыми припасами. Ирод действовал настолько успешно и активно при организации трудного перехода по пустынным и безводным местностям, что вскоре превратился в одного из ближайших советников Октавиана. Он лично ехал верхом рядом с новым владыкой Рима в сопровождении личной свиты из 150 роскошно одетых и богато вооруженных всадников. Более того, Ирод в качестве подарка вручил Октавиану огромную сумму денег в 800 талантов, чем явно, по мнению многих, превысил достаточно скромные возможности своего царства. Как известно, поход в Египет скоро завершился массовым переходом сторонников Антония на сторону его противника, Антоний и Клеопатра погибли, а Египет со всеми его богатствами стал владением Цезаря. Надо сказать, что Октавиан показал себя государственным деятелем, сумевшим оценить достоинства Ирода как верного и надёжного сотрудника. Ещё находясь в Египте, он в качестве почётного дара преподнёс ему четыреста галлов, составлявших отряд личных телохранителей Клеопатры. Но что, конечно, несравненно более важно, он возвращает ему все отнятые у него Клеопатрой области и дополнительно включает в границы его царства города Гадер, Гиппон, Самарию, а также исключительно важные города приморской полосы — Газу, Антедот, Яффу и Стратонову Башню (будущая Кесария Приморская). Таким образом границы Иудейского царства Ирода приблизились к пределам царства Хасмонеев. Явно окрыленный таким успехом Ирод сопровождал Октавиана до столицы провинции Сирии — Антиохии.

Но чем лучше его были его внешние успехи, тем более трагические испытания ожидали его дома, в семье. Давно назревавший конфликт с уцелевшими Хасмонеями — женой Мариамной и её матерью приближался к окончательной развязке.

Рассказ Иосифа Флавия о разыгравшейся семейной трагедии, по справедливому замечанию Шалита, напоминает больше литературно сочинённый античный роман, чем реальное изложение фактов, хотя начало было истинным: «Любил он Мариамну действительно так сильно, как никто другой, о котором повествует история» (ИД. Т. 2. С. 158). Это было необычно в античном мире, особенно в среде римской аристократии, даже в семье императоров, где брачные союзы заключались, как правило, по династическим и политическим соображениям. Но, разумеется, заключение Мариамны и её матери Александры отдельно от остальной семьи Ирода в замке Александрион перед визитом царя на остров Родос сразу же возбудило подозрения у женщин, что это очень похоже на арест. Мариамна помнила аналогичный случай перед опасным визитом Ирода к Антонию и тайный приказ умертвить её в случае гибели его самого. Подозревая самое худшее, она всячески постаралась склонить к себе стражу и самого Соэма. Сначала он не поддавался уговорам, но, как полагает Иосиф, ожидая гибели Ирода и возвышения охраняемых дам, Соэм сообщил о тайном приказе Ирода.

Мариамна была разгневана до крайней степени и по возвращении царя прямо и открыто высказала ему, что скорее скорбит о его благополучном возвращении, чем радуется его успехам. Настроение царя ещё больше ухудшилось после слов ненависти сестры Саломеи и матери Кипры, направленных против Мариамны. Однако волна гнева против жены сменялись чувством страстной любви к ней. Царь даже удовлетворил просьбу царицы назначить Соэма на высокую должность. Тут наступила пауза, связанная с его отъездом к Октавиану, возвращавшемуся из похода в Египет.

По возвращении Ирода из Антиохии конфликт вспыхнул с новой силой, поскольку Мариамна и её мать не упускали случая всячески оскорблять сестру и мать царя, обвиняя их в низком происхождении. До этого времени рассказ Иосифа кажется вполне достоверным. Но далее он похож на роман. Согласно ему, однажды Ирод в жаркий день уединился в свою опочивальню. Там, охваченный приступом любовного желания, он позвал Мариамну и предложил разделить с ним ложе. Двадцатипятилетняя царица, родившая уже пять детей, якобы не только не уступила желаниям мужа, но стала укорять его за гибель своих близких. В это время сестра царя Саломея подговорила виночерпия и послала царю любовный напиток, якобы по приказу Мариамны. На вопрос царя о составе содержимого чаши тот ответил, что царица дала ему нечто такое, что он не знает. Разгневанный царь приказал пытать преданного царице евнуха, который ничего не мог сказать о составе напитка, но рассказал о ненависти царицы к Ироду, узнавшей от Соэма о тайном приказе Ирода. Царь пришёл в неописуемую ярость и закричал, что царица была в близких отношениях с Соэмом, иначе бы тот не изменил бы царскому приказу. Соэм был немедленно казнён, а Мариамна была предана суду друзей и советников царя за приготовление отравы для него. Суд приговорил Мариамну к смерти, но пока что она была посажена в одну из темниц. Только благодаря настояниям сестры Саломеи, нравом напоминающей настоящую фурию, убедившей Ирода, что задержка приговора может вызвать восстание сторонников Хасмонеев, приговор был исполнен. Далее Иосиф рассказывает о мужестве, с которым встретила смерть царица, и неожиданное поведение её матери Александры, ради спасения своей жизни всячески оскорблявшей свою дочь за измену царю.

Шалит {159} 159 Schalit A. Konig Herodes. Berlin, 1969. P. 131–141. убедительно показал, что упомянутые в этом рассказе подробности никто не мог видеть и засвидетельствовать. Есть даже основания приписать сочинение близкому сотруднику Ирода философу Николаю Дамасскому, стремившемуся оправдать своего покровителя. Несомненен только факт решительного и резкого объяснения царицы с Иродом, показавшего невозможность дальнейшей совместной жизни, и казни её по приказу царя. Свою роль, разумеется, сыграли интриги злой фурии семьи Саломеи, а также наветы придворных, ближайших советников царя. Показательно, что погибла только царица Мариамна, хотя её мать Александра гораздо больше была замешана в заговорах против царя. Есть основания полагать, что одновременная казнь Мариамны и её матери могла бы выглядеть не как акт правосудия против отдельной виновной, но дело общего террора против остатков династии Хасмонеев.

Иосиф завершает рассказ о гибели царицы следующими словами: «Таким образом умерла Мариамна, этот высочайший идеал женского целомудрия и великодушия. Впрочем, ей недоставало сдержанности, и в характере её в слишком сильной степени замечалась некоторая неуживчивость… А так как её угнетала судьба, постигшая близких ей людей, и она нисколько не стеснялась высказывать ему (царю) это прямо, то она в конце концов навлекла на себя вражду матери и сестры царя, и даже самого Ирода; относительно последнего между тем она всегда была уверена, что он оградит её от всяких неприятностей» (ИД. Т. 2. С. 160). Судить сегодня о справедливости этой эпитафии трудно. Отметим только, что тот же Иосиф ранее сообщает о её постоянных неблагородных упреках в адрес матери и сестры царя в низком происхождении. Кроме того, она не возражала, возможно, правда, по предложению матери, против посылки своего портрета сластолюбцу Антонию, явно рассчитывая на его покровительство.