Николай Крюков - Кто оставил «варяжский след» в истории Руси? Разгадки вековых тайн

Наиболее раннюю характеристику гуннам можно найти у Аммиана Марцеллина, жившего в IV в. Гунны у него – неукротимый и грубый народ, кочуют по горам и лесам, питаются травами и полусырым мясом, делают надрезы на лицах, чтобы на образовавшихся рубцах не росла борода. Они носят жалкие одежды, сшитые из шкурок лесных мышей. «Нет у них разницы между домашним платьем и выходной одеждой; один раз одетая на тело туника грязного цвета снимается или заменяется другой не раньше, чем она расползется в лохмотья от долговременного гниения» 87.

При всем этом они пламенеют дикой страстью к золоту. Гуннов Марцеллин находит сразу же за Меотийским болотом (озеро Балатон) в низовьях реки Истра (древнее название Дуная). Древние писатели о гуннах, пишет Марцеллин, осведомлены очень мало. То есть гунны – не какой-то пришлый народ. Они дикие, но живут рядом. Главные строки в его сочинении не о гуннах, а о «грозных слухах», что разносятся по империи. В этих слухах содержится весть о тех северных народах, которые «совершают новые движения в необычайных размерах»; о том, что молва доносит, будто «на всем пространстве от маркоманнов и квадов до самого Понта множество неведомых варварских народов, будучи изгнано из своих обиталищ внезапным натиском, подошло к Истру с женами и детьми»; о том, что «неведомый дотоле род людей, поднявшись с далекого конца земли, словно снежный вихрь на высоких горах, рушит и сокрушает все, что попадается навстречу» 88. По Марцеллину, это выглядит как предупреждение грядущим бедствиям. Ведь подобное уже было, о чем говорили, пишет он, древние свидетельства. Вспомним о бесчисленных толпах мидийских полчищ, которые впоследствии рассеялись по провинциям, заняли все местности и заполнили все горные хребты. Или о том, как внезапно наводнили Италию тевтоны с кимврами, явившиеся с отдаленных берегов океана.

О грядущих горестных событиях, по Марцеллину, возвещали предсказания и знамения: «Метались собаки под вой волков, ночные птицы издавали жалобные крики… в ссорах и драках между простонародьем вошло в обычай, если кто-то считает себя обиженным, дерзко восклицать: “Пусть живым сгорит Валент”» (Валент погиб в 378 г.). Последняя XXXI книга Марцеллином написана в тот же год после трагической смерти императора Валента. Всеобщая ненависть к императору вызревала в народе давно. Марцеллин в личных качествах Валента особо подчеркивает его страсть к жестокости, грубость в обращении, раздражительность, неспособность отличать правду от лжи, его склонность выслушивать доносы, по которым без всякого разбирательства людей казнили. А потому возмездие ему рано или поздно должно было последовать, пусть в виде нашествия неведомых варваров.

После слухов Марцеллина о каких-то диких, кочевых, северных, поднявшихся с другого конца земли народах больше ни одним римским или греческим историком ничего не говорится. Сообщения о гуннах пропадают на целых шестьдесят лет. Лишь под 441 г. мы узнаем, что в гуннской империи правят два брата – Аттила и Блед, унаследовавшие это право со смертью их дяди Руа (Ругилы). В 443 (444) г. Аттила становится единовластным правителем гуннов. Ему удается объединить под своими знаменами племена германцев – остготов во главе с Валамиром, гепидов с королем Ардарихом, герулов, алеманнов и, если верить тогдашним современникам, двинуться через верховья Рейна в южные провинции современной Франции. Встретили их на Каталаунских полях римские легионы вместе с вестготами и аланами под общим руководством Аэция. В этой битве формально не было победителей. После длительной мясорубки с бесчисленными жертвами уцелевшие и усталые воины сменили пыл на жалость к самим себе. Римляне отошли первыми. Гунны, счастливые уже тем, что долго нет повторной атаки, потихоньку ретировались в сторону дома – на восток. Григорий Турский пишет, что гунны веком позже, в 561 г., совершили еще один подобный поход в Галлию. Результат был тот же.

Личный образ Аттилы описан Приском Панийским. Он несколько раз был в ставке вождя гуннов.

Один раз вместе с посланником Максимином. Именно по его рассказам мы имеем представления о гуннах и скифах в целом. Так, Приск сообщает нам, что кроме привычного образа кочевника на лошади люди Аттилы жили в деревянных рубленых домах, имели бани, плавали на однодеревках, которые «выдалбливаются ими из срубленного леса». Сам Аттила «.. был мал ростом: грудь широкая, голова большая, маленькие глазки, борода редкая, волосы с проседью, черен и курнос, как вся его порода» 89. В пересказе другого римского историка Иордана Аттила выглядит точно так же, только нос приплюснут. «По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутый сединою, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом кожи, он являл все признаки своего происхождения» 90. В каждом его движении чувствовалось могущество. Иордан восторженно производит Аттилу в число тех, кто «рожден на свет для потрясения народов», наводя ужас и трепет на все страны, тех, чей жребий уготован случаем. Впрочем, не обязательно так было на самом деле, если помнить правило: чем страшнее противник, тем слаще победа. Особенно когда известен конец драматического исхода. Впрочем, на современных картинах нос Аттилы изображается с горбинкой. Видимо, по мнению художников, его монголоидный вид в сочетании с «греческим носом» придает облику великого вождя больше воинственности.

В последующее время подробными сообщениями историки нас не балуют. После смерти Аттилы его грозная империя распадается. Гунны часто выступают на стороне германских племен против римлян, иногда и наоборот, но никогда уже как самостоятельна я сила. В любом случае та роль, какую им приписывают в качестве катализатора всеобщих миграционных процессов в Европе к середине 1-го тысячелетия, не соответствует действительности. Все войны в районе среднего Дуная ведутся между германскими племенами и римлянами. Так, может быть, и не было никакого Великого переселения народов? Или оно все-таки было? Но для такого масштабного действа требовались более форс-мажорные обстоятельства, такие, что не подвластны воле человеческого рода. Все-таки если и допустить гуннское нашествие, то оно могло иметь место быть в определенно короткий промежуток времени, условно говоря, в промежутке 376–453 гг., тогда как эпоха переселений племен охватывает и всю вторую половину 1-го тысячелетия.

Так что же это были за форс-мажорные обстоятельства и есть ли им объяснение? К V в. на планете отмечается понижение температуры воздуха на 1–1,5 градуса. То похолодание назовут климатическим пессимумом. Весь его период растянется от середины III до середины VIII в. Пик аномального похолодания придется на зиму 536/537 г.