Владимир Малышев - Мифы и загадки нашей истории

Многие в эмиграции не поверили в предательство Скоблина. Во-первых, на судебном процессе Плевицкая ни в чем не призналась. Во-вторых, видный деятель РОВС Савин уверенно заявил, что записка, якобы оставленная генералом Миллером, была написана не его почерком, это – фальшивка, и Скоблин невиновен. Не выдерживают критики и обвинения в том, что он и Плевицая «жили не по средствам», что якобы подтверждает версию о «тридцати сребрениках». Однако Плевицкая часто выступала с концертами, и ей по-прежнему хорошо платили.

Но самое главное, трудно было вообразить, что боевой генерал мог писать доносы на своих прежних однополчан, или помогать похитить русского генерала, обрекая его на мученическую смерть. Чтобы делать все это, надо было быть совершенно свободным от любых моральных принципов. Трудно поверить, что так мог поступать кадровый офицер Русской армии, закаленный огнем сражений. Да и упомянутое выше письмо с аллилуей в адрес Сталина написано явно в стиле советского Агитпропа, а не рукой царского офицера, жившего в Париже. Ведь он не мог не знать, что в СССР призывали уничтожить офицерство «как класс», говоря об этом даже в стихах:

Есть и еще причины для сомнений. Никто так и не подтвердил, что обязательство работать на советскую разведку написано собственноручно Скоблиным. Странно также, что о его причастности к ней объявили лишь в 1993 году. Задают историки вопросы и о том, почему в деле «Фермера» нет полноценных сведений о лидерах русского зарубежья, которых Скоблин отлично знал, а лишь информация, почерпнутая из газет? Есть и много других «нестыковок». Зачем, например, Скоблина отправили или готовились отправить в Испанию? Кроме того, есть сообщения, будто он был агентом еще и немецкой разведки, что окончательно запутывает дело. Эрих Ромер, например, снял о нем фильм под названием «Тройной агент».

Не все ясно и со смертью Плевицкой. Есть версии, что, учитывая связи Скоблина с немецкой разведкой, ее на самом деле освободили и переправили в Южную Америку, где певица благополучно прожила до конца дней под фальшивым именем. Но наиболее вероятно, что в тюрьме ее убили, отравив. Были также сообщения, что «курского соловья» привязали к двум танкам и разорвали на части.

Зимой 1918 года он спас Балтийский флот, вывел из портов Ревеля и Гельсингфорса 236 боевых кораблей, в том числе б линкоров, 5 крейсеров и 54 миноносца, из-под носа у стремительно наступавших немцев и через льды увел их Петроград. «Награда» за подвиг оказалась неожиданной – поличному приказу Троцкого герой был арестован и поспешно расстрелян, якобы за «измену». Это был первый расстрел, официально совершенный большевиками.

Речь идет об Алексее Щастном – офицере царского флота, имя которого в советские времена находилось под строгим запретом. Родился Алексей Михайлович в семье артиллерийского офицера, однако стал моряком – окончил в Петербурге Морской корпус и посвятил свою жизнь флоту. За отвагу в годы Русско-Японской войны был награжден орденом Святой Анны. Во время Первой мировой дослужился до звания капитана первого ранга, командовал миноносцами и линейными кораблями. После захвата власти большевиками продолжал верно служить России, защищая ее от немцев. Был официально назначен наморси – начальником Морских сил Балтийского моря. Но все называли его просто «красным адмиралом».

После заключения «похабного» Брестского мира Щастный получил секретный приказ от Троцкого и Ленина подготовить суда Балтийского флота к взрыву. Троцкий даже обещал выплатить «подрывникам» денежное вознаграждение, приказав депонировать для этого специальные суммы в банках, понимая, что иначе будет трудно заставить моряков уничтожать родные для них корабли. Эскадра Балтфлота базировалась тогда в портах на территории нынешней Финляндии, к которым уже подходили немцы. Однако Щастный не стал минировать боевые корабли, решив их спасти. Сделать это было невероятно трудно, среди «революционных» экипажей, разложенных пропагандой большевиков и анархистов, царил полный разброд. С огромным трудом, проявив огромную энергию, наморси сумел подобрать надежных матросов и офицеров. Путь кораблям через торосы прокладывали ледоколы. Вскоре все линкоры и крейсера, а также все другие корабли Балтфлота были уже в Кронштадте. Благодаря Щастному только они и спаслись: Черноморский флот, как известно, был затоплен, а все корабли Северного и Тихоокеанского флотов достались интервентам. А спасенная на Балтийском море эскадра потом верно служила России, защищая ее в годы Великой Отечественной войны. Линкор «Марат» (бывший «Петропавловск»), например, оборонял осажденный Ленинград, громя гитлеровцев своими мощными орудиями.

Когда немцы вошли в Ревель, и не обнаружили там русских кораблей, они были взбешены. Германское командование тут же направило в Кремль секретную ноту протеста. Ведь согласно условиям Брестского мира, Россия должна была уничтожить все виды вооружений. Кроме того, современные историки считают, что между большевиками и немцами были заключены еще некие секретные соглашения, предусматривавшие передачу им русских крейсеров и линкоров.

Официально Ленин и Троцкий всегда опровергали тайные связи с немецким генштабом. Но теперь уже ни для кого не секрет, что «пломбированный вагон», в котором Ленин с подельниками проехали через всю охваченную войной Европу в Петроград, на самом деле был оплачен немцами. На этот счет были обнаружены подлинные документы. Известно, что однажды и сам Гитлер сказал, что самая блестящая операция немецкого генштаба состояла в отправке в Россию Ленина. Есть серьезные основания полагать, что были такие тайные договоренности и насчет «нейтрализации» большевиками боевого флота России. Вероятно, что некоторые документы попали в распоряжение Щастного.

На заседании ревтрибунала, на котором судили спасителя Балтфлота, Лев Давыдович заявил: «Вы знаете, товарищи судьи, что Щастный, приехавший в Москву по нашему вызову, вышел из вагона не на пассажирском вокзале, а за его пределами, в глухом месте, как и полагается конспиратору. И ни одним словом не обмолвился о лежавших в его портфеле документах, которые должны были свидетельствовать о тайной связи советской власти с немецким штабом». Тут же поняв, что проговорился, Троцкий сказал, что речь идет о «грубой фальсификации». Однако, вспомним, что точно также большевики постоянно твердили о «клевете», опровергая обвинения, связанные с «пломбированным вагоном», которые потом были неопровержимо подтверждены документально.