Владимир Малышев - Мифы и загадки нашей истории

Главной же целью лаборатории Барченко было, то, что более всего интересовало чекистов, научиться «телепатически читать мысли врагов». Какие именно при этом эксперименты проводились, неизвестно, ведь деятельность лаборатории была строго засекречена. Ее курировал высокопоставленный руководитель ОГПУ Глеб Бокий. Он будто бы несколько раз обращался к Барченко с просьбой помочь раскрыть иностранные шифры. И тому якобы удалось это сделать, организовав… вызывание духов.

Тем временем неугомонный Барченко выдвинул глобальную идею: объединить все оккультные силы и поставить их на службу Третьему интернационалу. Он предложил организовать экспедицию для поисков таинственной Шамбалы. Это он предполагал сделать летом 1925 года, проникнув в Гималаи под видом паломников. Странно, но чекисты клюнули и на это. Дзержинский лично распорядился выделить на эту невероятную затею около 100 тысяч рублей, огромные по тем временам деньги, учитывая, что СССР переживал тогда немалые экономические трудности. Разумеется, что чекисты имели при этом в виду и другие, более практические цели: установить контакты с местными элементами, симпатизирующими СССР. Ведь идеи установления Всемирной республики Советов в те времена носились в воздухе. Невероятный замысел отменили в последний момент. Отрицательно отнеслись к затее министр иностранных дел Чичерин и начальник разведки Трилиссер. А влияние Дзержинского в то время уже начало ослабевать. Предприимчивому Барченко пришлось ограничиться экспедицией в пределах СССР – в 1927 году он отправился в Крым изучать подземные города, а потом побывал на Алтае, где должно было находиться загадочное Беловодье. Любопытно, что именно этим занимались в те годы и нацисты в Германии, тоже активно интересовавшиеся оккультизмом, и настойчиво искавшие пути проникновения в Тибет в поисках Шамбалы. Мистически был настроен, как известно, и сам Гитлер.

Тем временем в СССР, где уже прочно все взял под свой контроль Сталин, интерес к мистическим теориям угас. Руководители ЧК, а потом НКВД, которые «курировали» деятельность лаборатории Барченко были арестованы и расстреляны. А потом очередь дошла и до самого теоретика чтения мыслей врагов на расстоянии. Он тоже закончил свои дни в подвалах тех, на кого раньше работал. Говорят, что перед расстрелом он попросил дать ему возможность записать свои идеи. Это ему позволили, но потом рукопись исчезла. Но ящики с архивами Барченко один из сотрудников лаборатории все-таки сумел вывести. Но потом и он тоже был арестован и расстрелян. Однако поиски в Гималаях таинственной Шамбалы продолжались. Ими, в частности, занимался знаменитый философ и художник Николай Рерих. О нем тоже ходили упорные слухи, что он сотрудничал с НКВД.

В российской энциклопедии о ней всего несколько строк: «Мария Игнатьевна Закревская-Бенкендорф-Будберг» – авантюристка, двойной агент ОГПУ и английской разведки…». Но кем она была на самом деле, не знает никто. Мария Игнатьевна сама выдумала о себе множества мифов и теперь, когда нет уже ни людей, которые ее знали, ни документов, которые сгорели или были уничтожены, установить истину уже невозможно. Один факт не подлежит сомнению – она была одной из самых знаменитых в мире авантюристок.

Биографию она придумала себе сама. Будто ее отец был граф, сенатор, а ее бабушке посвящал стихи сам Пушкин. Что она якобы училась в Кембриджском университете, а потом вышла замуж за графа Бенкендорфа. На самом деле Мария Закревская была дочерью петербургского чиновника Игнатия Платоновича Закревского, не имевшего никакого отношения к графу Закревскому. Ее первый муж – Иван Бенкендорф не был графом, хотя и имел поместье в Эстляндии. Никаких Кембриджей она тоже не кончала, по той простой причине, что в те времена в этот элитный университет девушек вообще не принимали. Придумала, что перевела 60 книг. На самом деле, – не более 30, да и то, не очень хорошо. А вот баронессой Марию Игнатьевну называли по праву. Ее второй муж Будберг, – был настоящим бароном. В 1919 году его при загадочных обстоятельствах убили. Но аристократический титул остался при вдове навсегда. Только титул, денег у Муры, как называли ее близкие, не было в то время никаких.

Поэтому объяснить дальнейшие похождения г-жи Закревской-Будберг не так уж трудно. Революция, все развалилось, друзья бежали или расстреляны, денег нет, – на что жить молодой обаятельной аристократке, у которой первый муж «объелся груш», а второго злодейски убили? Тем более, что кроме знания иностранных языков никакой профессии у мадам не было. А на руках еще двое детей… Выход один – заполучить покровителя с деньгами. И такой покровитель подвернулся. Им оказался… британский подданный Роберт Локкарт, посланный в Россию «специальным агентом». Британские дипломатия и разведка (а это было фактически одно и тоже) делали ставку на молодежь. В Форин офис и Интелледженс сервис считали, что таким образом гораздо удобнее собирать информацию. Этим и занимался в России мистер Локкарт, которому тогда не было еще и 30. И он сразу влюбился в красивую русскую баронессу.

Когда правительство большевиков переехало в Москву, то Локкарт последовал вслед за ним, захватив с собой Муру. Там, как и положено шпиону, стал плести заговор по свержению правительства большевиков, который был раскрыт в 1918 году. Когда чекисты ворвались в квартиру Локкарта, то застали в его постели и Марию Закревскую-Будберг. Обоих тут же арестовали. Лондон в ответ объявил, что не выпустит из страны российского дипломата Литвинова, если Локкарт не будет освобожден. Агента отпустили, и он благополучно вернулся в Англию. Выпустили и Муру, и тут сразу возникают вопросы. Не была ли ее свобода куплена ценой согласия стать осведомителем ОГПУ? Никаких прямых доказательств и, тем более документов, на этот счет нет. Но как поступали в те времена в молодой республике с баронессами? Тем более с сожительницами иностранных шпионов? Путь был один – в расстрельный подвал. А вот Муру выпустили…

Потеряв связь с одной знаменитостью, баронесса Будберг вскоре оказалась в сфере внимания другой – «буревестника революции» Максима Горького. В его дом Муру привел Корней Чуковский. В огромной квартире на Кронверском проспекте тогда жило много людей. Но нашлось место и для Муры, которая обладала счастливым даром быть нужной для всех. Она бойко печатала на машинке, переводила с нескольких языков, была приятным и остроумным собеседником. Другими словами, стала выполнять функции секретаря Горького. Великий пролетарский писатель сразу попал под ее обаяние. Мура фактически стала его неофициальной женой.