Владимир Малышев - Мифы и загадки нашей истории

Тут Светлана, наконец, поняла, что речь идет о письме насчет Берии, которое кто-то передал Сталину. Но она не могла понять, к чему относятся слова «Поздно!» К тому, что Сталин умер, и никто теперь не сможет сделать выводы из этого таинственного письма?

Она сообщила Надирашвили, что Ворошилов живет в Кремле и туда попасть трудно, а вот к Жукову – проще, он живет в правительственном доме на улице Грановского.

«Я должен увидеть Жукова. Я должен все ему передать. Я все собрал об этом человеке. Он меня не поймает», – твердил неожиданный гость, задыхаясь от волнения. Вскоре он ушел, не рассказав больше никаких подробностей.

Светлана была взволнована. Она чувствовала, что стала обладателем какой-то опасной тайны. К тому же было непонятно, как этот человек мог свободно войти в правительственный дом, в котором она жила. Ведь он постоянно охранялся.

Вскоре в ее квартире прогремел звонок, звонил Берия. Светлана хорошо знала его семью, дружила с сыном Лаврентия Павловича Серго. Однако сам Берия никогда ей не звонил. Она снова почувствовала опасность.

«Он начал очень вежливо, уведомив меня, что «правительство тут кое-что решило для тебя – пенсию и так далее. Если только что тебе нужно, не стесняйся, звони мне, как… – он замялся, ища слово, – как старшему брату!». Я не верила своим ушам. Потом безо всякого перехода он спросил: «Этот человек – Надирашвили, который был у тебя, где он остановился?».

Светлана была поражена. Она знала, что телефоны прослушиваются. Но не предполагала, что за ней следят и контролируют все визиты. Но она не знала, где остановился приезжий из Грузии, и так и ответила Берии. Тот сразу потерял к разговору интерес и повесил трубку.

Продолжая чувствовать опасность, Светлана отправилась к Ворошиловым. Когда она рассказала ему о звонке Берии, сталинский маршал побледнел. «Ты что, – сказал он, – хочешь нажить себе неприятностей? Разве ты не знаешь, что все дела, касающиеся Грузии, твой отец доверял вести именно Берии?». И Ворошилов замахал на Светлану руками. «Он, – вспоминает она, – был не то сердит, не то страшно напуган, или же то и другое вместе». Тут уж Светлана совсем растерялась, что если уж и могущественный Ворошилов испугался, то дело и в самом деле было опасным.

Но, к счастью, ничего страшного для нее не произошло, хотя без неприятностей не обошлось. Светлану вызвал председатель Комиссии партийного контроля Шкирятов. Он потребовал, чтобы она в письменном виде изложила все, что знала о Надирашвили. «Это – злостный клеветник, – пояснил он, – мы его знаем. Он клевещет на правительство». Светлана пыталась объяснить, что она ничего не знает о Надирашвили, но Шкирятов все равно заставил ее писать объяснение, а потом она получила по партийной линии «строгача» «за содействие известному клеветнику Надирашвили». Больше она ничего о таинственном Надирашвили не слышала и его не видела.

Как пишет автор книги о Светлане Аллилуевой Рафаэль Гругман, никаких документов, касающихся Надирашвили, историки потом не обнаружили. Так и осталось неизвестным, что было в его портфеле, с которым он пришел в Дом на набережной. Неизвестно также, встречался ли он потом с Жуковым и смог ли передать ему свои документы. Сам маршал нигде в своих мемуарах об этом грузине не вспоминает. Скорее всего, ищейкам Берии все-таки удалось найти этого человека в огромной «бесформенной шапке», и он сгинул в расстрельных подвалах или в лагерях, навечно унеся свою тайну в могилу. Но что стало с письмом, которое ему все-таки удалось передать Сталину, и которого так опасался Берия? Его тоже пока в архивах не обнаружили…

9 мая 1922 года «согласно предписанию райкома» в Александро-Невскую Лавру явились «товарищи Урбанович и Наумов с инструментами для участия во вскрытии мощей». По приказу партийного главаря Петрограда Зиновьева они должны были вынуть мощи великого полководца, чтобы можно было изъять и увезти из Лавры драгоценную серебряную раку, в которой они хранились. Рака, как и другие церковные ценности, была предназначена на переплавку и продажу за границу…

То было время великого погрома и разграбления накопленных веками церковных сокровищ России. Под предлогом помощи голодающим, по приказу Ленина из соборов, церквей и монастырей изымались драгоценная утварь, священные иконы, украшенные самоцветами, отлитые из серебра иконостасы, осквернялись раки святых. В Эрмитаже была устроена выставка «В помощь голодающим», на которой были представлены практически все наиболее ценные в художественном и материальном отношении иконы и церковная утварь из соборов и церквей Петрограда. Сразу же после нее почти все экспонаты были поспешно проданы за границу. Многие бесценные произведения искусства безжалостно уничтожались, их переплавляли, а драгоценный металл тоже продавали за рубеж. Священников, сопротивлявшихся грабежу, арестовывали, сажали и расстреливали.

Такая же печальная судьба была уготовлена и бесценной раке Александра Невского и иконостасу Казанского собора – самым ценным церковным реликвиям нашего города. Однако в Петрограде у них нашлись бесстрашные защитники. 10 мая 1922 года в Москву председателю ВЦИК Калинину была послана отчаянная телеграмма: «Государственный Эрмитаж и Русский музей просят срочного распоряжения приостановить разрушение иконостаса Казанского собора и раки Невской Лавры – памятников мирового художественного значения». Подписали телеграмму Тройницкий – директор Эрмитажа, Сычов – директор Русского музея и Александр Бенуа. Иконостас Казанского собора отстоять не удалось, а рака была передана в Эрмитаж. Однако коммунисты не угомонились. В 1930-х годах кто-то снова вспомнил, что полторы тонны серебра «стоят в Эрмитаже напрасно». И опять, с огромным трудом, музейщикам и ученым уникальную раку удалось отстоять.

Святой князь Александр Невский, которого недавно в результате телевизионного опроса признали «Именем России», был похоронен во Владимире. В дошедшем до нас летописном сказании о его подвигах говорилось, что он «Богом рожен». Побеждая везде, он нигде не был побежден. Рыцарь, пришедший с Запада посмотреть Невского, рассказывал, что он прошел много стран и народов, но нигде не видал такого «ни в царях царя, ни в князьях князя». Мы о его подвигах знаем по знаменитому фильму Сергея Эйзенштейна «Александр Невский», снятом накануне нападения гитлеровцев на СССР.

Петр I решил, что именно Александр Невский, как Божий угодник, станет самым надежным защитником и охранителем возводившегося Санкт-Петербурга, и приказал перенести его мощи на берега Невы. В мельчайших подробностях был разработан специальный ритуал, ковчег с останками князя следовал водным путем. В крупных городах и селах его должны были нести священники и монахи, которые встречали его у городских ворот. По прибытию драгоценной реликвии Петр сам ее встретил на своей яхте, поднял ковчег со святыми мощами и под пушечную и оружейную пальбу расставленных на берегу полков перенес его на руках в Александро-Невский монастырь, который стоял тогда на месте нынешней Лавры.