Андрей Васильченко - Руны. Обряды и наследие предков

В своей работе «Культовые повозки Штреттвега и их виды» (1918) Бинг писал: «Я полагаю, что у нас найдено множество ритуальных принадлежностей в Халльштетте периода Лa-Тене, связанных со священным оленем. Это тот же самый олень, что запечатлен на наскальных рисунках Фоссума и Лиллы Герум, что позволяет считать его солнечным оленем из „Песни о солнце“». Автор приводит ряд доисторических изображений оленя, который мы можем существенно расширить за счет материала, обнаруженного в наши дни. Область находок выходит за сугубо германские территории, она охватывает почти все индогерманское пространство. Образ оленя нельзя обнаружить ни в Древнем Египте, ни в Древнем Вавилоне. В Средиземноморье он стал встречаться только после того, как в этот регион стали проникать нордические племена. Об этом говорилось в статье Мука «Символика нордического годичного цикла в Трое», которая была опубликована в журнале «Германия» (№ 1–2. 1939). Однако не только изображения (обычно на сосудах) охоты на оленя или собственного самого оленя указывают на связь с германскими религиозными принципами. Фолькмар Келлерман в своей статье «Олень в германских народных верованиях доисторического времени» («Германия». 1938. № 1) подтверждает, что в отдельных случаях в захоронениях можно было обнаружить оленьи черепа или части оленьих рогов. Особо важными мне кажутся сведения, почерпнутые из материла А. Руста («Заметки о раскопках Аренсбургских ступеней». Вестник ранней германской истории. 1936. № 10–11). Он обнаружил на дне высохшего пруда столб длиной более двух метров. Столб был изготовлен из сосновой древесины, на его верхушку был надет звериный череп. Автор предположил, что столб в целом символизировал собой рог оленя, то есть было весенними символом, знаком восходящей жизни. Вместе с тем использование оленьих рогов в культовых обрядах известно со времен среднего каменного века. После того как христианство почерпнуло значение оленя из народных верований, происходит многократное использование символа оленя в церковных преданиях и житийной литературе. Радовиц в работе «Иконография святых» (1852) демонстрирует более-менее известных святых и мучеников, которые тем или иным образом связаны с оленем. В случаях со святыми Евстафием и Хубертом сюжеты с оленем были официально признаны церковью. Однако в ранних версиях житий этих святых ни слова не говорится о выстреле, этот мифологический элемент появляется значительно позже. В данном случае хотелось бы рекомендовать статью А. Беккера «Хуберт и олень» («Германия». № 5. 1936).

На отдельную группу индогерманских мифов и сказаний, в которых происходит превращение девочки в оленя, указывает и Карл фон Шписс. Причем преимущественно оленя либо сбросившего, либо сбрасывающего рога. Позволю предположить, что эта группа сказаний не связана непосредственным образом с символом солнечного оленя, который, как это было показано на вышеприведенном материале, является символьным порождением нордической культуры.

Сегодня словом «обычай» обозначают множество различных событий, которые, собственно, не имеют ничего общего с истинными обычаями. В рамках данного анализа мы будем исходить из обычаев годового цикла и намереваемся продемонстрировать, как символьные проявления самого разного рода в состоянии доказать нам, что эти обычаи укоренились в народных верованиях, находятся в связи с древней верой нашего народа, которая уходит во времена индогерманской эпохи. Отнюдь не у каждого человека есть возможность серьезно заниматься изучением обычаев. Обычный человек знает, что на Рождество в комнату надо поставить ель, что на Пасху дарят раскрашенные яйца, а на Троицу перед дверями дома сажают майскую зелень. По большому счету знания человек получает из ежедневных газет, которые в некоторых случаях сами «формируют» народные праздники, отнюдь не заботясь о сохранении германских корней этих празднеств. Больше всего повезет тем, кто во время путешествия по германским провинциям неожиданно для себя попадет на настоящий народный праздник. На нем нет ничего связанного с городской суетой, которая творится вокруг передвижных тиров для стрельбы, торговых палаток и жаровен с рядами сосисок. Это не имеет никакого отношения к сути праздника, который превращается в место встречи молодых людей, а само действо подвергается драматургическому оформлению. На настоящем народном празднике можно увидеть переодевания и трансформации, которые едва ли понятны городским жителям. В этом кроется причина того, что во время подобных празднеств обращалось внимание на различные странности. А потому народные обычаи описывались профаническим наблюдателем как в высшей мере странное действие. Лишь изредка кто-то из иностранцев мог глубоко проникнуть в саму суть праздника, того действа, свидетелем которого он становился. Сейчас такие праздники устраиваются лишь одним городским объединением — студенческими корпорациями. Это общность молодых людей, выходцев из деревни, которые верны своей клятве. Они в большей степени обращают внимание на внутреннюю составляющую, нежели восприимчивы к внешним эффектам. Однако в предпринимаемом нами анализе мы должны отдавать себе отчет, что в этих народных праздниках сохранилось лишь незначительные остатки древних обычаев и традиций. Некогда на месте этих остатков находилось нечто иное — предельно четкая организация праздников, которая была пронесена народом сквозь века. Именно в этой организации обнаруживалась глубокая вера людей. При изучении и описании наших народных праздников на протяжении долгого времени допускались немалые логические ошибки. После того как братья Гримм опирались на представления о природной мифологии и природной религии, их подход сменил сугубо этнографический метод. Было установлено — вероятно, по причине явного недостатка материала для сравнительного анализа, — что существует сходство между обычаями нордических германцев и обычаями народов, живущих в отдаленных уголках планеты и пребывающих на предельно низком уровне развития. На основании этого мнимого сходства на наш народ переносились экзотические характеристики — магические обряды, волшебные обычаи, анимализм и т. д. Все это в итоге приводило к заведомо ложным выводам. Также ошибочно предполагалось, что наши обычаи были не настолько древними. В качестве аргумента указывалось на отсутствие ранних письменных упоминаний. Поэтому нередко обычаям приписывалось христианское происхождение, но при этом оставались незамеченными их сугубо германские корни. Но, с другой стороны, именно из эпохи обращения в христианство и последующих веков сохранилось неимоверное количество письменных упоминаний, которые посвящены именно этим обычаям и праздникам наших предков. Имеется целый ряд предписаний и запретов, способствовавших искоренению древних обычаев. В этих документах сохранились такие интересные детали, что, пролив на них свет, извлеченные из мрака веков обычаи сегодня могут показаться нам таинственными и загадочными.