Владимир Ключников - Гунны

По сведениям хрониста Гуго из Флавиньи, блаженный Пульхроний, епископ города Верден, еще до того, как гунны перешли Рейн, утверждал, что большая часть Галлии будет повержена «из‐за грехов проживающего здесь народа», каковые происходили «от сытости брюха, беспечности и праздности», и что Аттила выступит как «карающий меч небесного гнева» 579. Близкие предположения были высказаны Григорием Турским, который опирался на сообщение епископа Аравация из города Тонгр. Поначалу епископ боялся вторжения гуннов и «молил милосердного Бога о том, чтобы он не допускал в Галлию это неверующее и не достойное Бога племя». Но затем он получил следующее сообщение свыше: «Господь твердо решил, что гунны должны прийти в Галлию и, подобно великой буре, опустошить ее» 580.

Иную причину гуннского вторжения в Галлию предлагает Иордан. Он пишет: «Поняв, что помыслы Аттилы обращены на разорение мира, Гизерих (Гейзерих. – Авт. ), король вандалов, <���…> всяческими дарами толкает его на войну с везеготами…» У Гейзериха действительно были сложные отношения с вестготами: сын Гейзериха женился на вестготской принцессе, дочери Теодориха I, которая позднее была заподозрена в попытке отравить мужа. Тот отрезал ей нос и уши и отослал обратно к отцу. Естественно, что после этого отношения между двумя дворами осложнились. «…Лишенная естественной красы, несчастная представляла собой ужасное зрелище, и подобная жестокость, которая могла растрогать даже посторонних, тем сильнее взывала к отцу о мщении» 581. Этого‐то мщения и испугался Гейзерих, взывая к Аттиле о помощи… Гейзериха понять можно. Но сам он со своими вандалами в те годы прочно обосновался в Африке, и вряд ли союз с ним представлял для Аттилы большой интерес. Еще труднее предположить, что гуннский вождь проникся семейными проблемами вандальского короля.

Приск считает, что «поводом к войне Аттилы с Франками были кончина их государя и спор между сыновьями за господство: старший решился держаться союза с Аттилою, а младший с Аэтием». Историк пишет: «Мы видели этого последнего, когда он явился в Рим с предложениями: на лице еще не пробивался пушок; русые волосы так были длинны, что охватывали плечи. Аэтий усыновил его и, богато одарив, тогда же отправил к императору, для заключения между ними дружбы и союза. По этой‐то причине Аттила приступал к походу…» 582Раскол в среде франков, бывших близкими соседями Аттилы, и готовность одного из их вождей нарушить федератские отношения с Римом ради союза с гуннами, действительно могла стать веским основанием для начала войны.

Другая причина, о которой сообщает и Приск, и многие другие авторы, была романтического свойства. У императора Валентиниана III имелась родная сестра Юста Грата Го– нория, носившая титул августы, – в 450 году ей было около 32 лет. Она до той поры не была замужем – возможно, брат препятствовал ее браку, потому что у него самого не было сыновей и муж Гонории – дочери императора Констанция III и внучки Феодосия Великого (по матери) – почти автоматически становился наследником престола. Выбор супруга для столь высокопоставленной невесты был делом государственным и не терпящим спешки. Впрочем, хронисты обыкновенно объясняют вынужденное воздержание Гонории более возвышенными причинами. Так Павел Диакон пишет, что Гонорию «брат содержал довольно сурово ради красоты целомудренности» 583. Иордан сообщает: «Рассказывали, что эта Гонория по воле ее брата содержалась заточенная в состоянии девственности ради чести дворца…» 584Но злополучная затворница не ценила «красоту целомудренности» и не ратовала за «честь дворца» – она хотела замуж. И тогда она решила сама избрать себе мужа. Выбор ее был достоин внучки Феодосия Великого – она избрала Аттилу.

Решение это совсем не обязательно рассматривать как измену родине или попытку сдать Рим варварам ради удовлетворения личных амбиций. Несмотря на многочисленные войны, которые гуннский вождь вел на территории империи, на тот момент он носил звание «римского полководца», а дань, которую выплачивали ему римляне за мир, формально считалась жалованьем 585. Примерно в таких же взаимоотношениях с Римом и Константинополем находились и многие другие варварские вожди, но Аттила и как правитель, и как полководец превосходил их всех. А кочевая империя его и по численности, и по военной мощи превосходила любые варварские образования того времени. Став мужем наследницы римского престола, Аттила мог бы претендовать на власть над миром, причем эта власть была бы вполне легитимна (если не считать того легко поправимого факта, что трон Западной империи был занят). Сам по себе варвар на римском троне к тому времени никого особо не удивил бы – прецеденты имелись 586. Поэтому, делая своим избранником Аттилу, Гонория не только собиралась избавиться от постылой девственности, но и совершала серьезный политический шаг, который мог изменить судьбу мира, а ее саму сделать владычицей ойкумены. Не исключено, что, если бы ее намерения увенчались успехом, а Валентиниана III удалось бы устранить, союз между римлянами и гуннами стал бы залогом мира в Европе.

Иордан придерживался другого мнения, он считал, что Гонория совершала «вовсе недостойное деяние» и «желала купить себе свободу сладострастия ценою зла для всего государства» 587. Такая точка зрения тоже вполне резонна.

Так или иначе, Гонория отправила к Аттиле гонца «с предложением потребовать ее у брата себе в жены» 588. Гонец, в подтверждение своих полномочий, вручил Аттиле перстень невесты 589. Аттила воспринял сватовство Гонории очень серьезно. Ее мать, Галла Плацидия, дочь Феодосия Великого, после взятия Рима варварами в 410 году вышла замуж за вестготского короля Атаульфа – брак этот дал Атаульфу надежду «стать для потомков инициатором восстановления Римского государства» 590. Готский вождь не успел осуществить свою мечту – он был убит одним из приближенных. Теперь у Аттилы появился шанс сделать то, что не удалось Атаульфу: получить римский трон и стать объединителем варварского и римского миров.

Но интрига, которая началась с большой политики и большой романтики, перешла в фарс. Женщина в Гонории взяла верх над императрицей. Она не дождалась венценосного жениха и, как пишет Иордан, «совершила грех, который не удался с Аттилой, со своим слугой Евгением» 591. О том же сообщает и Марцеллин Комит: «Гонория, сестра императора Валентиниана, была обесчещена прокуратором Евгением и зачала. Ее изгнали из дворца и выслали из Италии к императору Феодосию» 592. Вскоре Гонорию обручили с неким Флавием Бассом Геркуланом, чиновником Западной империи; возможно, в благодарность за то, что он согласился жениться, в 452 году его сделали консулом. Впрочем, Аттилу не смутила репутация невесты, и он потребовал ее руки, поскольку в руке этой, возможно, была корона.