Марк Твен - Позолоченный век

Полковник был так неудержим в своем гостеприимстве, что, по-видимому, убедил самого себя в том, что и в самом деле принимал сенатора в своем доме; во всяком случае, впоследствии он неоднократно рассказывал о том, как Дилуорти гостил у него, и упоминал о некоторых блюдах, особенно понравившихся сенатору. Что правда, то правда - однажды полковник в самом деле настойчиво приглашал Дилуорти отобедать, но это было в тот самый день, когда сенатор уже уезжал из Хоукая.

Сенатор Дилуорти был тучный и представительный мужчина, хоть и не очень высокого роста. Он был человек сладкоречивый и весьма популярный.

Сенатор проявил большой интерес к жизни города и всей округи, к развитию сельского хозяйства, просвещения и религии и особенно к положению недавно освобожденной расы.

- Провидение, - говорил он, - вручило нам их судьбы; и хотя мы с вами, генерал, при помощи конституции могли бы выбрать им иной удел, провидению виднее.

- Ничего из них не выйдет, и не пытайтесь, - прервал его полковник Селлерс. - Эти расчетливые людишки, сэр, не хотят работать на белых: подавай им гарантии, видите ли! Все высматривают, как бы прожить, работая только на себя. Бездельники, сэр, взгляните на мой огород - весь зарос сорняками. Неделовой народ, сэр.

- В ваших словах есть доля правды, полковник. Но надо им дать образование.

- Дайте негру образование, и он станет еще расчетливее. Он и теперь-то делает только то, что ему самому нравится; а что же будет тогда?

- Однако, полковник, образованный негр сможет обратить свою расчетливость на пользу всего общества.

- Никогда этого не будет, сэр, никогда. Вы развяжете ему руки - он станет еще больше вредить себе. У негра нет хватки, сэр. Возьмите белого человека - он умеет и задумать большое дело и претворить его в жизнь. А негр - нет.

- И все-таки, - возразил сенатор, - даже допуская, что он может навредить себе с точки зрения земных благ, возвысить его при помощи образования - значит увеличить возможности его спасения в ином мире, а именно это-то и важно, полковник. Каков бы ни был результат, мы должны исполнить свой долг перед этим созданием божьим.

- Правильно, - подхватил полковник, - возвышайте его душу сколько вам угодно, но не трогайте его самого, сэр! Вот так-то, сэр! Возвышайте его душу, но самого негра оставьте таким, каков он есть.

Естественно, что одним из проявлений гостеприимства, оказанного сенатору, был большой официальный прием в здании суда, во время которого Дилуорти обратился к своим согражданам с речью. Распорядителем торжества был полковник Селлерс. Он сопровождал духовой оркестр от "Городского отеля" до дома генерала Босуэла. Он шел впереди колонны масонов, "Клуба Чудаков", пожарников, Добрых Храмовников, Поборников Трезвости и Молодых Поборников Трезвости, Дочерей Ревекки и учащихся воскресных школ, а заодно и всех остальных граждан города, которые шествовали вслед за сенатором к зданию суда. Он суетился еще долго после того, как все в зале уселись, и громко требовал тишины среди гробового молчания, воцарившегося перед тем, как генерал Босуэл представил сенатора собравшимся. Полковник давно ждал случая показать себя во всей красе и впоследствии долго и с удовольствием вспоминал об этом событии.

Поскольку наш роман печатается не в "Вестнике конгресса", мы не можем привести речь сенатора Дилуорти целиком. Начал он примерно так:

- Сограждане! Мне доставляет большое удовольствие видеть вас и находиться среди вас. Я рад, что могу хоть на время отдохнуть от своих тяжких государственных обязанностей и поговорить по душам с моими друзьями, живущими в этом великом штате. Я нахожу одно утешение от всех моих забот и тревог, и это сладостное утешение - доброе мнение обо мне моих сограждан. Я с нетерпением жду того момента, когда смогу сложить с себя бремя своих забот... ("Кто тебе поверит!" - выкрикнул какой-то подвыпивший парень у входа. Голоса: "Выставить его за дверь!").

- Нет, друзья мои, не гоните его. Пусть эта заблудшая овца останется. Я вижу, что он стал жертвой зла, которое разъедает наши общественные добродетели и подтачивает устои нашей жизни. Как я уже сказал, когда-нибудь я смогу сложить с себя бремя своих обязанностей и посвятить себя заслуженному отдыху в таком приятном, мирном, просвещенном, передовом и патриотически настроенном городе, как, например, Хоукай. (Аплодисменты.) Я много путешествовал, я побывал во всех частях нашей славной страны, но нигде я не видел более прелестного города, чем ваш, нигде я не видел более ярких доказательств торгового, промышленного и религиозного процветания... (Снова аплодисменты.)

Тут сенатор пустился в описание нашей великой страны и больше часа распространялся о ее процветании и о грозящих ей опасностях.

Затем он благоговейно заговорил о религиозных устоях и о том, что для поддержания общественных нравов на должной высоте надо строго следить за нравственностью в частной жизни. "Полагаю, что мой голос достигнет и детских ушей", - заметил он и после нескольких назидательных слов, предназначенных для детей, закончил свою речь прославлением "духа американской свободы, восходящего по овеянным славой ступеням Капитолия и ведущего за собой одной рукою - "Воскресную Школу, а другой - Трезвость".

Полковник Селлерс, конечно, не упустил случая внушить столь влиятельной особе мысль о том, сколь желательно улучшить условия судоходства на реке Колумба. Они с мистером Брайерли возили сенатора в Наполеон и там открыли ему свои планы. Подобного рода планы сенатор понимал без особых разъяснений, видимо, ему не раз приходилось иметь с ними дело. Однако, когда они доехали до Пристани Стоуна, он огляделся и спросил:

- Это и есть Наполеон?

- Только его основа, только основа, - сказал полковник, развертывая карту. - Вот здесь будет вокзал, здесь - церковь, а вот тут муниципалитет, ну и так далее.

- Так, так, понятно. А далеко отсюда река Колумба? Этот ручей впадает, видимо...

- Да это Гусиная Протока, - вмешался один из местных жителей, подошедший поглазеть на приезжих, - и никакой реки Колумба здесь нет; может, она и течет где-нибудь поближе к Хоукаю... Прошлым летом приезжала сюда железная дорога, но больше ее тут не видали.

- Да, да, сэр, - поспешил объяснить полковник, - на старых картах река Колумба называлась Гусиной Протокой. Взгляните, какую великолепную дугу она описывает у города; по ней всего сорок девять миль до Миссури, и на всем ее протяжении ходят барки, причем довольно часто; в нее впадают все здешние реки; немножко труда - и пароходы будут доходить до самого города. Ее нужно расширить и углубить. Взгляните на карту: вот река Колумба! Этому краю необходим свой водный путь.

- Вам потребуются немалые ассигнования, полковник Селлерс.