Марк Блок - Феодальное общество

Таким образом, в феодальную эпоху уже закладываются основные контуры политической карты Европы, проблемы раздела ее доживут и до наших дней, и мы будем проливать из-за них то потоки чернил, то потоки крови. Но, наверное, самое интересное и удивительное в намечающейся карте европейских государств то, что при крайней подвижности их границ число их остается на удивление стабильным. Если в древней империи Каролингов то и дело появлялись новые княжества и правители и точно так же быстро исчезали, в новых условиях ни один из местных «тиранов», после Людовика Слепого и Рудольфа, не отваживался присвоить себе титул короля, не отваживался и ущемить в правах подданного короля или его вассала. Это было наиболее красноречивым свидетельством того, что традиция королевской власти, гораздо более древняя, нежели феодализм, была жива по-прежнему. Более того, королевская власть надолго переживет феодализм.

Короли древней Германии обычно считали, что ведут свое происхождение от богов. По выражению Иорнанда, они и сами были похожи на «асов или полубогов», так как по наследству им передавалась та мистическая благодать, благодаря которой их народы во время войны могли рассчитывать на победу, а во время мира на плодородие полей. Римские императоры также были окружены ореолом божественности. Благодаря этому двойному наследию, из которых главным было, конечно, первое, королевская власть в феодальный период по-прежнему воспринималась как священная. Способствовало этому и христианство, позаимствовав из Библии древнееврейский или древнесирийский обряд восшествия на престол. В государствах, ставших преемниками империи Каролингов, в Англии и в Астурии короли при коронации получали из рук прелатов не одни только традиционные символы их нового достоинства, главным из которых была корона; этой короной они отныне должны были украшать себя во время больших торжеств и торжественных судов, которые так и именовались «коронные суды», как значится в одной из хартий Людовика VI Французского {297} 297 Warnkoenig et Stein, op. cit., стр. 34, с. 22. . Кроме этого, епископ, новый Самуил, умащал новых Давидов, касаясь различных частей тела, освященным маслом; благодаря этому обряду в католическом богослужении человек или предмет переходил из профанной области в сакральную. Правда, нужно сказать, что этот обряд” был по своим последствиям обоюдоострым. «Тот, кто благословляет, выше того, кто получает благословение», — говорил святой Павел. Не следовало ли из того, что помазание короля осуществляло духовное лицо, главенство духовной власти над светской? Именно такого мнения придерживалось большинство церковных писателей. Осознание опасности, какой чреват этот обряд, объясняет отказ первых государей Восточно-Франкского королевства от церемонии помазания. Однако их преемники очень скоро в этом раскаялись. Могли ли они оставить своим западным соперникам привилегию обладать престижной харизмой? Церковная церемония вручения символов власти — кольца, меча, знамени, короны — правда, значительно позже, — воспроизводилась и во многих других герцогствах: Аквитании, Нормандии, Бургундии, Бретани. Однако характерно, что ни один феодал, каким бы могущественным он ни был, никогда не осмеливался простереть свои притязания на священнодействие, то есть на помазание елеем. «Помазанников Божиих» мы встречаем только среди духовных лиц и королей.

Печать сверхъестественного существа, лежавшая на королях, — помазание подтверждало ее наличие, а вовсе не было причиной ее появления, — остро ощущалась средневековыми людьми, привыкшими постоянно замечать вмешательство небесных сил в свою обыденную жизнь. И конечно, священная царственность королей была в глазах обычных людей чем-то совершенно иным, нежели благодать, какой обладали католические священники. Возможности священников были определены раз и навсегда: только они и никто другой могли обращать вино и хлеб в тело и кровь Христову. Короли не получали силы вершить таинства и не являлись, в прямом смысле слова, пастырями. Но не были они при этом и мирянами. Очень трудно выразить суть представления, если эта суть не подвластна логике. Но мы дадим о ней хотя бы приблизительное понятие, сказав, что короли, не будучи облаченными священным саном, «способствовали», по выражению одного писателя XI века, священнодействию. Отсюда и вытекало важное следствие: когда короли пытались управлять церковью, они управляли ею в качестве своеобразных «церковников», и именно так смотрели на их действия окружающие. Во всяком случае, миряне. В церковной среде это мнение царствовало не безраздельно. В XI веке грегорианцы прозорливо и бескомпромиссно ополчатся на него, настаивая на различии временного телесного и вневременного духовного. В различении этих категорий Руссо и Ренан приучили нас видеть главное новшество христианства. Но грегорианцы не столько различали эти две категории, сколько стремились поставить «господина над телами» ниже «господина над душами»: «луна есть только отражение солнца, источника всяческого света». Нельзя сказать, чтобы они преуспели в своих усилиях. Должен был пройти не один век, прежде чем короли стали в глазах своих подданных обычными смертными.

В глазах простых людей сакральность особы короля не сводилась к абстрактному праву управлять церковью, вокруг понятия «король» и вокруг самих королей роились всевозможные легенды и мистические верования. Священный ореол вокруг королей засиял с особой яркостью, когда королевская власть укрепилась, то есть в XII и XIII веках. Но зародились эти легенды еще на заре эпохи феодализма. С конца IX века архиепископы Реймса утверждали, что хранят сосуд с чудодейственным елеем, который принесла Хлодвигу голубка прямо с небес; эта легенда позволяла реймсским прелатам, с одной стороны, сохранять за собой монополию на помазание королей, а с другой, позволяла королям верить и говорить, что их благословило само небо. Французские короли, — начиная, по крайней мере, с Филиппа I, а может быть, и Роберта Благочестивого, — английские короли, начиная с Генриха I, обладали, по свидетельству современников, даром исцелять некоторые болезни наложением рук. Когда в 1081 году император Генрих IV — кстати, отлученный от церкви, — проезжал по Тоскане, крестьяне сбегались к дороге, стараясь коснуться его одежды, уверенные, что это прикосновение обеспечит им хороший урожай {298} 298 Rangerius, Vita Anselmi, в SS., XXX, 2, стр. 1256, ст. 4777 и далее. .

Но не противоречит ли зачастую непочтительное отношение к власти государя тому образу священной особы, которая только что была нарисована? Поставить вопрос так значит поставить его некорректно. Исследуем проблему более детально: действительно, феодалы часто не повиновались королям, воевали с ними, сгоняли с трона и даже держали в заточении, таких примеров можно привести бесчисленное множество. Но за тот период, которым мы занимаемся, я могу назвать только трех королей, которые погибли насильственной смертью от руки своих подданных (я не беру случайных смертей): в Англии Эдуард Мученик, жертва дворцового переворота, осуществленного в пользу его собственного брата; во Франции Роберт I, незаконно присвоивший власть и убитый в бою сторонником законного короля; в Италии, отличающейся бесконечными династическими войнами, Беренгард I. По сравнению с гекатомбами исламского Востока, по сравнению с убитыми вассалами разных государей Запада, принимая во внимание нравы, царящие в это жестокое время, надо признать, что число это минимально.