Франсуа Блюш - Людовик XIV

Наши морские силы в зените своего развития. В то время как голландцы и англичане сокращали свое вооружение и учебные занятия {228}, «король располагал самым многочисленным и качественным флотом в Европе» {97}: 118 линейными кораблями, 19 фрегатами, 11 брандерами, 10 галиотами с бомбами, 21 речной баржей, 10 мелкими судами (корветами или большими барками), «итого: 189 кораблями» {237}. В королевстве не хватает матросов, особенно с тех пор, как эмигрировали протестанты после 1685 года, но морские арсеналы были усилены (Брест, Рошфор и Тулон), высшее командование было первоклассным (Дюкен, Прейи, Турвиль являются генерал-лейтенантами; Габаре, Виллетт и Шаторено командирами эскадр), эскадры и дивизионы постоянно курсируют в открытом море. Ибо нельзя оценить качество флота, стоящего на рейде.

Кольбер и Сеньеле не оставляют без внимания администрацию и вооружение. В Тулоне начиная с 1680 года внутренняя гавань может «легко вместить сотню военных кораблей». Тулонская и Морийонская гавани благодаря окружающим их батареям «прикрыты отныне от всяких вражеских вылазок». В Бресте военный морской порт, окруженный новыми складами и современными мастерскими, «может вместить пятьдесят крупных кораблей, не считая фрегатов и другие малые суденышки, 600 артиллерийских орудий и 30 мортир защищают вход в порт, так что морские силы короля находятся там в полной безопасности» {71}. Правительство решило упорядочить подготовку настоящих флотских офицеров, не прибегая более к различным крайним средствам. Незадолго до своей смерти (1683) Кольбер создает «три роты гардемаринов, настоящие морские училища, находящиеся в Бресте, Рошфоре и Тулоне» {276}. Курсанты изучают математику, астрономию, гидрографию, хорошие манеры и… учатся танцевать.

Эти офицеры королевского флота имеют много возможностей учиться и совершенствоваться. Никто не оспаривает у нас господство на Средиземном море. Во время испанского конфликта в 1684 году граф де Реленг противостоит один, командуя кораблем Его Величества «Ле Бон», испанской армаде, состоящей из тридцати пяти галер {274}. В 1680 и 1681 годах Дюкен одержал верх над берберами в восточной части Средиземного моря и подверг артиллерийскому обстрелу остров Хиос в июле 1681 года; в сентябре 1682 года и в июне 1683 года он обстрелял город Алжир бомбами новой конструкции, изобретенными инженером Пти-Рено; в мае 1684 года Дюкен бомбит Геную (порт и город), которая незадолго до этого приняла испанские корабли, зашедшие туда за заправкой и снабжением {274}. Вслед за этим граф д'Эстре обстреливает Триполи (в июне 1685 года), а потом снова Алжир (в июне 1688 года). Эти операции способствуют восстановлению торговли на Ближнем Востоке, тормозят разгул берберского пиратства, приучают к морю новые корабли и закаляют наши экипажи. В 1685 году алжирцы возвращают д'Амфревилю, командиру эскадры, «большое количество христианских рабов разных национальностей, которым они даруют свободу из уважения к королю» {97}.

Наши операции в Средиземном море, помимо спасительного страха, который они внушают, приносят королевству Людовика XIV экономические и политические выгоды. В Испании мы ведем все больше и больше приемлемую торговлю, но часто она еще похожа на контрабандную. Мулай-Исмаил, султан Марокко, подписывает в 1682 году договор с Францией об открытии французских консульств и о предоставлении нашей стране льготных коммерческих условий.

Отныне наши военные и торговые корабли бороздят почти все моря, а наши миссии распространяют христианство и французскую культуру вплоть до Дальнего Востока. Не будь иезуитов, продолжателей дела святого Франциска Ксаверия, не будь Парижской семинарии иностранных миссий (основанной в 1663 году), не было бы такого «взлета Франции, который она сделала, превратившись в мощную колониальную державу в XVII веке». Первые уважают в высшей степени конфуцианскую мораль, культ предков, местные ритуалы, которые им кажутся невинными, и они охотно включают в катехизис китайские слова и выражения: таким образом, Бог Авраама подменяется словом Тиен-Чу (Господь Небесный). Вторые, которые поставляют папству апостольских викариев, направляемых в королевства Тонкин и Кохенхину, выступают против подобных компромиссов и, не колеблясь, объявляют принципы Конфуция «ложными, безрассудными и постыдными» {58}. Одни ставят на первое место эффективность, другие — правоверность, но и те и другие трудятся для Франции и одновременно для Тиен-Чу.

В это же самое время нам удается укрепить и расширить наши первые фактории в Западной Африке. Эдикт, провозглашенный в июне 1679 года, подтверждает привилегии Сенегальской компании, предоставляя ей, в частности, монополию торговли черными рабами, сбываемыми антильским плантаторам. Несмотря на ссоры, которые вспыхивают между администраторами, внутренняя эксплуатация стран, находящихся между Сенегалом и Нигером, идет очень успешно {129}.

Несмотря на непостоянное присутствие Франции в Сиаме (1686), несмотря на неодинаковую активность французских компаний в Сенегале и в Восточной Индии, настоящей областью французской экспансии в XVII веке является не Индийский океан и не Восточная или Южная Атлантика, а Америка. Наши предки ненадолго отдают предпочтение островам (Сан-Доминго, скорее оккупированный, чем аннексированный, Мартиника, Гваделупа, Кайенна, присоединенные в то время). В 1678 году Антильские острова обеспечивают существование 19 000 европейцев и 28 000 рабов. Однако Людовик XIV и Кольбер достаточно прозорливы, чтобы понять, какое большое значение могут иметь в далекой перспективе континентальные колонии: Канада, Акадия, Гудзон и Лабрадор, зона больших озер.

Англичане, занимающие соседние земли, контролируют меньшие по площади территории, но их представители гораздо многочисленней: 200 000 человек в 1693 году, в то время как французских канадцев не более 12 000! Здесь соперничество между ними носит эндемический характер. И в то время как в Европе отношения между Францией и Великобританией были вполне сносными, в Северной Америке местное соперничество приводит к войне, которую жители Новой Франции назовут впоследствии Тридцатилетней, и лишь Утрехтский мир положит ей конец на короткое время. Во время этих затяжных военных действий Пьер Лемуан д'Ибервиль захватывает в 1686 году английские военные посты в Гудзонском заливе, и на следующий год Людовик XIV назначает его командующим всех форпостов Северной Канады {274}.

Заселение и расширение территории — две политические линии, осуществляемые параллельно ради того, чтобы водрузить над канадской территорией знамя короля, приводят к разным, весьма неоднозначным результатам. Кольбер заинтересовался сначала первой из двух проблем. И к ней долго было приковано его внимание. Раздосадованный тем, что французы не жаждут переселяться в заснеженные просторы Канады, и заботясь о том, чтобы дать нашей заокеанской провинции необходимые средства для развития торговли и для защиты, он мечтает о том, чтобы французы перемешались с гуронами, перешли от братания и политических союзов к слиянию рас и цивилизаций. Этот проект, отличающийся большой широтой взглядов, скоро наталкивается на три преграды: колонисты вовсе не жаждут бракосочетаться с индейцами; Церковь опасается распространения язычества в стране; король считает, что он обязан разделять церковные предрассудки, и ввиду этого противится замыслу своего министра. Итак, население Новой Франции увеличивается только за счет союзов, заключенных между канадцами, рожденными в колонии.