Франсуа Блюш - Людовик XIV

В 1692 году и речи нет о том, чтобы умерить нашу активность.

13 февраля в 4 часа под председательством Людовика XIV собирается военный совет, на котором присутствуют король Англии, министр Поншартрен, граф де Турвиль, вице-адмирал, генерал-лейтенанты Габаре, д'Амфревилль, де Шаторено; вопрос стоял о разработке военных операций, которые флоту надлежало выполнить в текущем году {26}. К сожалению, этот оперативный комитет, который на сей раз предоставляет слово испытанным и закаленным морякам, является исключением. Намеченный план будет планом, составленным сугубо сухопутными стратегами.

Речь идет о том, чтобы воспользоваться возрастающей непопулярностью Вильгельма III и высадить в Англии под водительством того же короля Якова 12 пехотных ирландских батальонов, 9 французских батальонов (первые и вторые объединяются в Сен-Ваа-Ла-Уге), кавалерийский корпус, какой-то минимум артиллерии, боеприпасы и продовольственные запасы (собранные в более или менее достаточном количестве в Гавре). Король в изгнании, который постоянно получает послания из Англии от важных особ (вроде Черчилля-Мальборо), представляет себе, что британский флот готов — по крайней мере частично, — примкнуть к законному монарху, и ему уже представляются южные пляжи, на которых его ждут несметные толпы вооруженных до зубов якобитов. Это первая иллюзия. Якобитов много, но они не объединены, а рассеяны по всей стране, они, в общем, верны, но не отважны, они готовы примкнуть к уже победившему лагерю, но не рисковать жизнью, благополучием своей семьи, своей свободой ради малонадежного мероприятия. Якобиты, находящиеся по одну и другую стороны Ла-Манша и обещающие наперед пожертвовать жизнью ради благородного дела, не только храбрецы, но еще и чудовищные болтуны. Бесконечный обмен посланиями, несвоевременные высказывания и фанфаронство этих храбрецов не дают возможности держать что бы то ни было в секрете. А успех при высадке зависит от строжайшего соблюдения тайны.

Тщательно выработанный план действий был таковым: морские силы концентрируются в Бресте под командованием графа де Турвиля и должны сняться с якоря в апреле (прежде чем голландцы подойдут к берегам Англии и до того, как англичане вооружатся и будут готовы); а снимутся корабли с якоря только 12 мая. Эта армада должна будет состоять, помимо брестского флота, из Восточной эскадры, которой командует Виктор-Мария д'Эстре, она прибудет лишь после битвы, и из Рошфорской эскадры, которой руководит де Виллетт и которая подоспеет вовремя. Но не все еще готово даже в Бресте, и Турвиль, которого торопит Поншартрен, отдает приказ к отплытию, оставляя адмиралу Шаторено двадцать кораблей, плохо оснащенных; эти корабли тоже так и не соединятся с силами Турвиля.

В задачу морских сил Франции входит погрузка пехотинцев, сконцентрированных в Ла-Уге, и защита крупных транспортных судов в Гавре. Эти силы должны перевезти всю армию на другой берег Ла-Манша, а одно это уже само по себе очень сложно в техническом отношении. Турвилю был отдан приказ (это написано черным по белому в инструкции, датированной 26 марта) вступить в бой с врагом независимо от того, каким численным превосходством тот обладает. Эти распоряжения были не такими ошибочными, как может показаться. Если бы д'Эстре прибыл вовремя, он бы взял на себя, под прикрытием Турвиля, командование десантным флотом. Таким образом, операция была бы разделена на две части: одна ее часть была бы связана с сопровождением каравана судов, а другая — с высадкой боевых частей. Поскольку корабли Средиземноморского флота не подоспели, вся операция становилась ненадежной, более того — чрезвычайно рискованной. По почти провокационному характеру инструкции, посланной Турвилю, можно было бы догадаться, что король и его министр не очень верят в наступательные качества исполнителя операции; она также говорит о смешении тактики сухопутных войск на море и тактики войны на суше. Тюренн доказал, что на суше можно побеждать противника, обладающего даже двойным численным преимуществом. На море же, при приблизительно равном по качеству командовании, это немыслимо.

Если бы Людовик XIV, который отправился в мае воевать во Фландрию, ограничился тем, что составил нескладный план, и даже тем, что обидел своего адмирала несправедливым и неуместным письмом, то было бы только полбеды. Увы, королю и Поншартрену пришло в голову учредить в Ла-Уге командование, состоящее из трех начальников, наделенных равными полномочиями и призванных принимать решения по вопросам, связанным со всеми готовящимися операциями. Эта небольшая группа, которую сразу же назвали «триумвиратом», походила на индоевропейскую триаду Жоржа Дюмезиля: Якова II, который ею руководил, можно здесь было сравнить с Юпитером, маршала де Бельфона — с Марсом, правда, шестидесятилетним, но рвущимся в бой, а Бонрепо — с Меркурием. Но никто из них не был моряком: Яков II напрочь забыл то, что когда-то знал герцог Йоркский, другие же способны были мыслить как сугубо сухопутные стратеги. К тому же если представить себе, что морской фронт простирается от Бреста до Гавра, то как смогут корветы, барки или быстроходные трехмачтовые баркасы доставлять вовремя последние оперативные приказы на великолепный флагман «Солей Руаяль», имеющий на борту 104 пушки и находящийся в открытом море? Не смогут! И именно это произойдет. «Триумвират», оповещенный о том, что оба флота неприятеля соединились, и слишком поздно понявший, что британские командиры останутся верны Вильгельму и Марии, посылает Турвилю приказ отменить операцию. Но приказ не доходит. Итак, со своими 44 кораблями (3100 орудий) граф де Турвиль атакует вблизи Барфлера 29 мая 1692 года в десять часов утра 98 кораблей неприятеля (7100 орудий). Он атакует «как бешеный» (скажет Бонрепо, который снова судит о нем неправильно). Турвиль атакует горячо, потому что его доблесть была поставлена под сомнение, а также потому, что он окружен замечательными офицерами (здесь вся элита морского командования за исключением графа де Шаторено), потому что благоприятствует ветер и потому что своевременное наступление только и может компенсировать подобную диспропорцию сил. Бой, которым руководил сам Турвиль при содействии Виллетта-Мюрсе, Немона, Коетлогона, длился 12 часов. В десять часов вечера с наступлением тумана бой затих. Ни один французский корабль не спустил флага, ни один не затонул (одно английское судно и одно голландское были потоплены). «Этот замечательный итог — лучшее доказательство силы боевого духа и высокой доблести, продемонстрированных военным флотом». Такова была оценка, данная адмиралом Мэхэном {228}.

Однако французский флот вынужден был ретироваться из-за повреждений, нанесенных флагману «Солей Руаяль», кораблю-символу, который адмирал не считает возможным покинуть из-за слабости ветра и переменчивости погоды, из-за отсутствия подходящего порта в Шербуре (за несколько лет до этого из экономии отказались его оборудовать должным образом). 27 кораблей смогли укрыться в Бресте: 22 из них проскользнули через узкий пролив Бланшар с невероятно быстрым течением, 3 корабля смело прошли вдоль английского побережья и 2 корабля под командованием доблестного маркиза де Немона обогнули полностью британские острова. 2 корабля добрались до малого арсенала Гавра. 15 остальных судов были обречены на гибель, как будто англо-голландские потери 1690 года у Бевезье — все до единого корабля — должны были быть полностью компенсированы. Три больших корабля, потерявших управление, — «Триомфан», которым командовал де Машо Бельмон (76 пушек), «Адмирабль», капитаном которого был шевалье де Боже (90 пушек), флагман «Солей Руаяль», гордость французского флота, — которые не смогли пройти из-за своих габаритов через узкий пролив Бланшар, нашли весьма ненадежное убежище под прикрытием береговых батарей Шербура. Враг с легкостью их добил, забросав брандерами.