Франсуа Блюш - Людовик XIV

Никто так не ошибался в этом отношении, как Виньи. В «Сен-Маре» Виньи вложил в уста герцога Буйона слова, которые герцог скажет Людовику XIV (а ему 3 года): «Когда вы будете королем, вы будете великим королем, я это предчувствую; но у вас будут только подданные и не будет друзей, так как дружба бывает только при независимости и равенстве, которые не порождаются силой». Он не понял, что Людовик, став взрослым, употребит всю свою силу, чтобы в определенных ситуациях создать такую атмосферу для равенства, в которой расцветет дружба.

У друзей короля, с которыми он был в самых близких отношениях, была особая возможность видеть и все время ощущать ту действительную простоту, которая была присуща королю в обычном человеческом общении. Но таких людей было не так много, и рассказывать об интимной жизни короля противоречило бы их понятию о правилах приличия. Большинство французов о своем монархе имели весьма поверхностное представление. Можно было бы сказать, что для них человеческие черты Людовика XIV сокрыты за образом монарха, окруженного ореолом славы. Но король охотно открывает для всех ту область — в высшей степени личностную, — которая называется здоровьем. Не будем обвинять наших предков в том, что они не стеснялись рассказывать о своих болезнях, мы же пристально следим за информацией, публикуемой в прессе, о протекании болезни и вообще о здоровье актеров — любимцев публики. Предки были менее лицемерными и называли болезни своими именами: рак — раком, колику — коликой. Королевская власть воплощена в короле-человеке (часто авторы слишком пренебрегали этим широко распространенным во Франции понятием), здоровью монархов, всем симптомам их заболевания придается действительно большое значение. Принято было, чтобы королева рожала при всех и при открытых дверях. Людовик XVI отменит эту «варварскую» традицию, не считаясь с тем, что она дорога народу [98] Это было направлено также на то, чтобы избежать подмены детей. .

Людовик XIV, напротив, соблюдает все эти правила. Его придворные знают все, его врачи ничего не скрывают. Говорят о фекалиях Его Величества [99] «Экскременты человека, который облегчает свой живот» (Фюретьер). : «Достойная тема?» Маркиз де Сурш пишет о «его поносе» (диарее). Данжо и Сурш не избавляют нас ни от каких медицинских процедур (связанных со слабительными средствами и клизмами). А эти процедуры с клизмами и слабительным удивительно часто повторяются: сначала каждый месяц, а затем каждые три недели — Фагон на этом настаивает, — и это считается нормальным режимом. А в особых случаях они повторяются еще чаще: в мае 1692 года Его Величество подвергали «промыванию», по словам мадам де Ментенон, «в течение шести дней подряд» {66}. В те времена было редким явлением, чтобы желудки работали нормально, люди слишком много ездили верхом и не ели достаточно овощей. Первую причину можно не принимать в расчет для Людовика XIV с 1683 года. Вскоре после смерти королевы он вывихнул руку. («Этот несчастный случай показал его таким же стойким в перенесении боли, как и во всех других его подвигах, он был так же хладнокровен, как тот, который сказал: “Я же вам говорил, что вы мне сломаете ногу”» {65}.) С тех пор он редко ездит верхом и на псовую охоту отправляется в легкой коляске.

Сурш рассказывает, что многие были обеспокоены тем, что в 1697 году Людовик XIV часто подвергался «промыванию», «но сам король объяснял, что он не делает достаточно упражнений и ест слишком много, а это способствует скоплению большого количества жидкости в его организме» {97}. Вот его стиль жизни во второй половине правления: этот монарх, который так любит ходить пешком, часто вынужден совершать прогулки в коляске по своим садам в Версале; этот монарх, который является превосходным наездником, должен иногда удовлетвориться тем, что его носят или возят.

Действительно, с 1681 года Людовик XIV страдает самой аристократической болезнью — подагрой. Все об этом знают, так как король не скрывает свою немощь. Сурш записывает в мае 1682 года: «Приблизительно в это самое время у короля был легкий приступ подагры, из-за которого он несколько дней хромал. Первый приступ у него был зимой, и он не постеснялся, как делают другие, признаться, что это подагра» {97}. Шесть лет спустя приступы стали такими сильными, что Его Величество был вынужден «передвигаться по замку Версаля в кресле на колесиках» {97}. Позже Фагон будет подвергать его «промываниям» еще чаще, чтобы предупредить приступ подагры или избавить от него, но заметного улучшения не было.

Какое интересное зрелище для иностранных послов представляла коллекция средств передвижения короля-подагрика: кресло на колесиках для передвижения по дворцу, легкая коляска для псовой охоты на лань и оленя, коляска для прогулок по парку! Это последнее средство передвижения было богаче других оформлено: «кресло было поставлено на довольно широкую доску, а под планкой передней части было очень маленькое колесо, которое также вращалось во все стороны, как ролик, и было прикреплено к подобию руля, с помощью которого король управлял сам и ездил туда, куда хотел, а его слуги сзади подталкивали эту его машину» {97}.

Самый сильный монарх в мире не испытывает никакого ложного стыда из-за того, что предаются гласности его недуги. Это послушный пациент. Он не сердится на своих врачей, которые не умеют правильно лечить его энтерит, не способны даже избавить его от солитера, от которого он давно страдает. Он выдерживает их бессмысленные «пытки». Как-то в апреле 1701 года с целью профилактики ему пускают кровь, беря не одну, а пять мер крови {87}. В это время Людовику XIV уже исполнилось 62 года. Мадам Елизавета-Шарлотта, супруга Месье, записала: «Короля сильно изменило то, что он потерял все свои зубы». Можно только удивляться такому эвфемизму. Дело в том, что, вырывая его верхние коренные зубы, дантисты вырвали добрую часть его нёба {190}.

Ему создадут репутацию изнеженного человека. А нам скорее кажется, что он был стоическим человеком. Даже будучи сильно простуженным, он совершает свою ежедневную «довольно продолжительную прогулку по своим садам». Даже когда у него температура, он встает в обычный час и, несмотря «на сильную головную боль», ничего не меняет в церемониале утреннего туалета, затем председательствует на совете. В течение всего тяжелого 1686 года («года фистулы»), когда хирурги вместе с врачами Его Величества терзают своего царственного пациента, можно наблюдать полное подчинение короля медицинскому факультету, его смирение в перенесении болей и принятии лекарств, то, что он всегда отдает предпочтение долгу монарха перед желанием побыть какое-то время одному.