Франсуа Блюш - Людовик XIV

Такие порядки достаточно долго защищали страну от двойной опасности: от произвола всевластного хозяина и от министерского деспотизма, что не менее страшно. Итак, двигаясь вперед вполне человеческим темпом, абсолютная монархия, едва достигнув вершины, начинает постепенно превращаться в монархию административную.

Создается впечатление, что Людовик XIV управляет при помощи крохотной команды сотрудников из шести человек. Если фактически во Франции существует только одна большая канцелярия, один общий контроль финансов и только четыре государственных секретаря, на самом деле король использует других начальников ведомства и других лиц, непосредственно входящих в состав правительства и высшей администрации.

Каждому свое. Государственный совет, или «верхний совет», или совет министров, число членов которого колеблется между тремя (1661 г.: Кольбер, Летелье, Лионн) и семью членами (1709 г.: Монсеньор, герцог Бургундский, герцог де Бовилье, маркиз де Торси, канцлер Поншартрен, Демаре и Вуазен), не состоит только из членов «банды шести». С 1691 по 1714 год в него включат герцога де Бовилье, министра без портфеля. Он также будет открыт Дофину, потом герцогу Бургундскому. Справедливости ради, нельзя забывать об этих трех «министрах».

Рангом выше стоит начальник королевского совета финансов. Король всегда предоставляет это место какому-нибудь большому вельможе, пользующемуся его доверием, — обоим маршалам де Вильруа, герцогу де Бовилье. Начальник королевского совета наследует начиная с 1661 года почести бывшего суперинтенданта финансов: в это время интендант Кольбер, ставший чуть позже генеральным контролером, готовится унаследовать власть суперинтенданта финансов.

Далее следуют люди, которых герцог де Сен-Симон шутливо называет «министерскими соколами». Как и государственных секретарей, их допускают «в связку», то есть в команду, работающих с королем. Самые крупные из них руководят настоящим ведомством. Таков, например, суперинтендант королевского строительства (в 1661 году — Антуан де Ратабон, в 1699 году — знаменитый Ардуэн-Мансар). Таков суперинтендант почт и почтовых станций Франции (в 1661 году он еще безвестный Жером де Нуво де Фромон, а в 1668-м — Лувуа). Позже к группе прибавится еще генеральный директор фортификаций. К величайшему негодованию Сен-Симона, занимающий эту должность Лепелетье де Сузи допускается в команду работы с Его Величеством, он может ночевать в Марли и, как настоящий министр, являться к королю с «палкой в руке и без плаща» {94}.

Для непосредственной работы с королем выделяются еще три важные персоны. Духовник, который всегда является членом ордена иезуитов (в 1661 году это Франсуа Анн&), работает с Людовиком XIV утром по пятницам. Эта серьезная беседа называется «духовным советом». Цель беседы: подобрать кандидатов для вакантных бенефициев. Его Преосвященство архиепископ Парижский будет привлекаться либо к участию в «духовном совете», либо король будет принимать его отдельно. Эти двое могут рассматриваться как «соколы» некоего невидимого министерства церковных дел Франции; третьим был в 1661 году Генего, а в 1669 году — Кольбер, то есть государственный секретарь, совмещающий руководство делами Парижа и королевского дома с делами духовенства.

В 1667 году, когда создадут генеральное наместничество парижской полиции, его начальник, Габриэль Никола де Ларейни, частично вышедший из-под опеки министра Парижа, будет также допущен в команду, работающую непосредственно с королем.

Наконец, ввиду того, что сеть финансовых организаций чрезмерно разрасталась в государстве и что бывшее ведомство Фуке занималось не только государственными финансами и налогообложением, но еще и администрацией, промышленностью и торговлей (пять или шесть наших министров в XX веке не справились бы с такой нагрузкой), королевский совет и генеральный контроль, являющиеся наследниками суперинтендантства, используют, прямо или косвенно, несколько десятков компетентных персон. Полномочия некоторых можно сравнить с полномочиями сверхштатного государственного секретаря. Есть такие, которые работают тихонько, почти подпольно; даже сегодня мы еще не имеем точного представления о размерах их могущества, о котором можем только догадываться. В 1661 году, к этим скромным и влиятельным людям относятся оба советника в королевском совете по делам финансов (Этьен д'Алигр и Александр де Сев), оба интенданта финансов (сам Кольбер и Дени Марен), высокие должностные лица (главный казначей по экстраординарным военным расходам, хранители королевской казны, генеральные казначеи флота и т. д.), откупщики, наконец, которых можно сравнить с коллегиальным министерством косвенного налога.

К тому же, как при всех режимах и во всех администрациях, высшие «функционеры» так хорошо помогают начальникам ведомств, что начинают приобщаться к их общественной и политической власти. Во французской иерархии эпохи Людовика XIV первые заместители государственных секретарей, генерального контролера финансов, королевских казначеев и даже казначеев казуальных доходов приравниваются к рангу командующих эскадрами. Таково желание короля, в соответствии с которым он перестроил иерархию чинов {138}. Когда в 1664 году Кольбер откроет свое ведомство культуры при суперинтендантстве строительства, он назначит первым заместителем (а потом и генеральным контролером) не какого-нибудь незнакомца или простого бюрократа, а Шарля Перро, видного литератора, будущего академика.

С развитием административной монархии впоследствии увеличится число таких «главных пружин» государственного механизма. Государство не становится чудовищным (его громоздкость — наследие прошлого; более сорока тысяч купленных должностей — это и залог преемственности и стабильности, но также сопротивления и рутины). С 1701 по 1708 год король использует, чтобы усилить контроль и облегчить работу бедного де Шамийяра, услуги двух главных директоров финансов, благодаря чему ловкий Никола Демаре сможет весьма сенсационно вернуть себе милость короля. А потом вместо двух интендантов финансов Людовик будет иметь шесть (1690–1701), потом только четыре (1701–1704), еще позже снова шесть (1704–1708) и, наконец, семь (1708–1715). Миру ведомственной рутины противопоставляются гибкость, эмпиризм, необычайная приспособляемость к нуждам, свойственные правлению Великого короля. Людовик не только усилил команду интендантов финансов, он еще создает в 1708 году шесть интендантов, ответственных за торговлю.

Итак, благодаря воле, большому прагматизму короля и его лучших советников (кто мог бы превзойти по части эмпиризма Кольбера, Лувуа и Демаре?) мы можем наблюдать полный разрыв между видимой, официальной государственной властью и тем, что мы назвали бы социологией власти. (Эта последняя сфера представляет обширное поле деятельности для исследователя.) Сколько же есть еще плохо известных или совсем неизвестных тайных советчиков! Только немногие посвященные знают, что список «министерских соколов» далеко не исчерпывает весь объем тех, кто способствует хорошей, слаженной работе центральной власти. Итак, благодаря воле короля Францией ежедневно управляет целая плеяда ревностных и, как правило, очень компетентных слуг монарха. Истории следовало бы помнить об этих «великих помощниках». И читатели Сен-Симона уже догадываются, что в конце правления Людовика XIV к графу де Бержику прислушивались как к министру. Флот маркиза де Сеньеле, самый мощный в мире, вероятно, достиг совершенства только благодаря де Юссону де Бонрепо, выполнявшему неопределенные функции. Военная администрация и армии Лувуа находятся в руках кропотливого монарха и гениального министра, но этот король и этот министр не могли бы так эффективно действовать без содействия Вобана в деле сооружения укреплений и организации осад, без маркиза де Шамле, специалиста по материально-техническому обеспечению и организации тыла. Король будет больше прислушиваться к Вобану (который знает все (решает все), говорит с королем уверенным тоном и является в стране одним из создателей современной статистики), чем к трем Фелипо де Лаврийер, безвестным государственным секретарям.