Франсуа Блюш - Людовик XIV

Таков парадокс, а также такова сила нашего старого режима. Людовик XIV прославляет, формирует и управляет не окоченелым государством, государством-спрутом, государством-машиной; и сам Людовик, который руководит и судит, — полная противоположность королю-роботу.

На первый взгляд власть Людовика XIV огромна, и многие монархи его времени, видя в нем самого авторитетного монарха в Европе, монарха, добившегося беспрекословного подчинения своих подданных, испытывали сильное чувство зависти. Людовик, к примеру, может вводить новые налоги, а этого не может сделать король Англии. Он может обойтись без генеральных штатов, а Габсбурги, правящие в Вене, не могут. Но если он и не подвержен контролю народного представительства, если он, теоретически, объединяет в своем лице «три власти», в некоторых вещах он не так свободен в своих действиях и решениях, как многие главы государств нашего времени.

Часто мы думаем, что он выбирает, тогда как на самом деле выбор ему навязывают или, в лучшем случае, он просто его не отвергает. Велико в XVII веке давление, оказываемое принципом преемственности. Ришелье открыл Мазарини и воспитал его, особенно сформировал его как дипломата. Людовик XIII буквально навязал кардинала Мазарини будущей регентше и Людовику XIV. Мазарини, в свою очередь, воспитал Жан-Батиста Кольбера в финансовом, политическом и артистическом планах. Тот же кардинал Мазарини завещал своему королевскому крестнику трех больших министров начала эпохи личного правления: Кольбера, Мишеля Летелье, де Лионна. Устранение Бриенна (1663) и Генего (1669) не проводится в грубой форме. Один-единственный раз король поступил резко, полностью разорвав с Фуке, своим суперинтендантом финансов, это произошло после смерти Мазарини; Людовик мог бы поступить менее жестоко по отношению к опальному, но не принять своего решения относительно Фуке он не мог.

Посты министров часто передавались от отца к сыну (Летелье, Лувуа, Барбезье возглавляют один за другим без перерыва военное ведомство с 1643 по 1701 год; Сеньеле блестяще продолжает деятельность своего отца Кольбера во главе важнейшего ведомства, отвечающего за управление Парижем, флотом и королевским домом). Людовик XIV возлагает на себя обязанность следить за сыновьями и преемниками. Он посылает в отставку маркиза де Кани, посредственного отпрыска посредственного Шамийяра. Он устраняет Куртанво, старшего сына де Лувуа, предпочитая ему Барбезье. Король поощряет министерские династии, если не сомневается в порядочности и компетентности министров и их преемников, выходцев из одной и той же семьи. Одновременно с Кольбером (а потом и после него) мы видим во главе ведомств его брата (маркиза де Круасси, в министерстве иностранных дел), его сына (Сеньеле), его племянников (маркиза де Торси, в министерстве иностранных дел; Николя Демаре, в министерстве финансов). Но прочнее всего укоренилась в министерстве семья Фелипо. Ее члены пребывают в высших эшелонах власти с 1610 года и будут там держаться до 1780 года. При Людовике XIV семья насчитывает пять государственных секретарей: два высокопоставленных чиновника — Поншартрены, отец и сын; три добросовестных статиста — Фелипо де Лаврийер. Последние занимают наследственные должности секретарей, ведающих делами протестантизма. Но даже в этой четко очерченной области их влияние весьма ограниченно. Члены семьи Лаврийер выполняют также в некоторой степени функцию министров внутренних дел, ибо в их обязанности входит переписка с большей частью интендантов королевства. Не случайно под текстом многих королевских актов фигурируют две подписи: Людовик и чуть ниже — Фелипо.

Нужно было действительно вывести короля из терпения, чтобы он принял решение уволить министра или какого-либо другого ведомственного руководителя. Скрепя сердце Людовик XIV отнял у Шамийяра — одного из общественных деятелей, к которому он испытывал сильное чувство дружбы, — пост министра финансов (1708) и пост руководителя военного секретариата (1709). Но общее состояние страны было тогда весьма плачевным. Как второразрядный чиновник мог в то время продолжать совмещать две должности, одну из которых занимал до него Кольбер, а другую — Лувуа?

Отстранение 18 ноября 1679 года Арно де Помпонна было единственным — если не считать случая Фуке, — которое было совершено в грубой форме. Помпонн не был посредственностью. Как и его предшественник, де Лионн, он был дипломатом высокого класса, человеком весьма образованным, чрезвычайно общительным и ловким. Его уволили, придравшись к каким-то мелким служебным оплошностям. Настоящие же причины опалы были другие: во время войны с Голландией он смел высказывать мнение, противоречащее мнению самого Лувуа. Смерть в апреле герцогини де Лонгвиль почти полностью разрушила «Церковный мир». Помпонн же был выдающимся представителем семьи Арно, сторонником Пор-Рояля. Наконец, Кольбер де Круасси делал все, что мог, чтобы навредить министру, место которого он хотел занять. И оно ему будет предоставлено умышленно, ибо в атмосфере империалистического угара, которая установилась после Нимвегенского мира, король решил проводить политику территориальных «присоединений». Чтобы ее проводить в жизнь, требовался министр, который был бы одновременно опытным юристом и жестким человеком. Круасси представлялся в этом отношении королю самой подходящей кандидатурой.

Но Людовику XIV было неловко, что он прогнал Помпонна. Король написал по этому поводу прекрасным стилем, как бы в порядке дополнения к своим «Мемуарам» «Рассуждения о ремесле короля», так как ему нужно было оправдаться перед самим собой, и изложил в «Рассуждениях» вероятные — хотя и малоправдоподобные в данном частном случае — причины, которые побуждали его действовать так, а не иначе. «Короли, — пишет он, — часто вынуждены действовать вопреки своим склонностям, совершать поступки, не свойственные их доброй натуре, поскольку интересы государства должны всегда быть превыше всего… Нет ничего опасней слабости, какой бы она ни была… Ремесло короля — великое, благородное, дивное ремесло, особенно для того, кто чувствует себя способным достойно выполнять свои обязанности; но это ремесло не лишено трудностей, волнений, чрезвычайно утомительно». Людовик думает (вернее, делает вид, что думает), что Помпонн не годится для работы в министерстве: «Должность, которую я ему дал, оказалась слишком большой, слишком масштабной. Я несколько лет страдал от его слабости, от его упрямства, от его неусердия… И наконец, пришлось его уволить, потому что все, что шло через него, теряло величие и силу, которую нужно проявлять, когда выполняешь приказы короля Франции, который вовсе не несчастен» {63}. Иными словами, моральная скрупулезность министра-янсениста и его куртуазное нюансированное представление о дипломатических отношениях были несовместимы с агрессивной политикой «мира на грани войны», которую Людовик стал навязывать после 1679 года. Правильность нашего суждения подтверждается тем, что после смерти Лувуа в 1691 году король снова введет Помпонна в совет министров (где ему придется работать с Круасси) и поручит ему суперинтендантство почт в 1697 году.