Франсуа Блюш - Людовик XIV

Несмотря на неудобства, испытываемые во время переезда и пребывания (Шамбор не очень комфортабелен. В Фонтенбло большинство залов замка «великолепны и неудобны, величественны и неправильной формы, иногда разделены перегородками» {143}), Людовик XIV никогда полностью не откажется от своих удаленных резиденций. Фонтенбло, в частности, который Франциск I, Генрих IV и Людовик XIII по очереди обустраивали, украшали, в настоящее время — великолепный замок, даже если фрески Приматиччо подвергаются «разрушительному действию времени». По мнению короля, этот замок подходит для организации его развлечений и самых больших торжеств. 26 июля

1661 года здесь впервые показан знаменитый балет «Времена года». 1 ноября 1661 года здесь родился Монсеньор. Людовик XIV устраивает в 1664 году для легата Киджи в Фонтенбло «грандиозные приемы, которые позволяют ему позабыть в какойто мере неприятные стороны своей миссии». Именно здесь король «узнает 24 августа 1678 года о ратификации Нимвегенских договоров». Здесь он празднует обручение и подписывает брачный контракт своей племянницы Марии-Луизы Орлеанской с королем Испании Карлом II (30 августа 1679 года {143}). Мадам де Ментенон не любит Фонтенбло. Новой супруге брата короля, Пфальцской принцессе, любящей охоту и всегда все делающей наперекор тайной супруге короля, здесь очень нравится. Король же к Фонтенбло «бесконечно привязан» {143}. Но вскоре Версаль занимает в его жизни и сердце все большее место, хотя и не исключительное.

В момент свадьбы короля Версаль — это лишь место для охоты, подсобное угодье для Сен-Жермена, замок Людовика XIII. 25 октября 1660 года молодой король тем не менее сюда привозит Марию-Терезию, и это «почти тотчас же та самая любовь с первого взгляда» {291}, вскоре неотделимая от другой любви с первого взгляда, которая бросила Луизу де Лавальер в объятия монарха. Отныне позабыты и неудобство этих болотистых мест с нездоровым климатом, и отсутствие водопровода, и удаленность от Парижа. Версаль немного похож на «Фиваиду». Для Людовика XIV «это спасительный островок его любовной жизни; здесь он находит уединение, которого нет ни в одном из больших замков; он сюда приезжает из Сен-Жермена как частное лицо в сопровождении лишь нескольких придворных, к которым он хочет проявить особое расположение, так же, как позже он будет ездить на короткое время, чтобы отдохнуть от Версаля, в Трианон или в Марли» {291}. Людовик украшает этот маленький замок, придавая приличное обрамление своим любовным свиданиям. Если он создает в своих парках такое великолепие, то для того, чтобы пленить свою даму сердца и, при случае, пригласить сюда большое количество сопровождающих его придворных. До того как Кольбер еще не стал суперинтендантом строительства, с 1661 по 1663 год, Версаль стоит уже полтора миллиона (в течение четырех лет он поглотил то, что Фонтенбло съел за 17 лет). Почти вся эта сумма — она беспокоит и сердит Кольбера — использована, по всей видимости, без всякой меры, для создания парков. Король покупает, увеличивает, расширяет, округляет свое владение. Он придумывает бассейны, новые партеры, оранжерею, боскеты. С партера, созданного в западной части владения, задуманного Людовиком XIV совместно с Андре Ленотром, «открываются безграничные дали. Партер, расположенный в северной части, состоящий из зеленых насаждений, заканчивается каналом; южный, на котором посажены цветы, возвышается над площадкой-партером с апельсиновыми деревьями. Кажется, что Людовик XIV уже предвидит свой завтрашний Версаль» {291}. В том и заслуга талантливого сотрудничества короля и его главного садовника, что их чисто практическое творчество представляет уже начало того (хотя об этом еще никто не догадывается), что было с таким успехом создано потом.

Замечательная бригада, которая создала для Фуке Во-леВиконт и которую король только что перевез в Сен-Жермен, уже здесь приступила к делу: сам Лево строит Оранжерею. Лебрен ждет приказаний. Ленотр — самый занятый архитектор. Праздник, получивший название «Забавы волшебного острова», без него не состоялся бы. Не будь волшебного очарования парка, Фелибьен, вероятно, не стал бы с этого времени говорить о «волшебном дворце». Не будь волшебного очарования парка, Бернини не отозвался бы в 1665 году о Версале как «о таком приятном месте» {291}. В 1664 году Версаль уже стоит администрации строительства 781 000 ливров; в следующем году — 586 000 {45}. Снаружи замок подчищен, а внутри добавились три кабинета, в которых собраны курьезные вещи, а со стороны города, с другой стороны площади, находящейся перед дворцом, сооружаются дома для постоянных сотрапезников короля. Но это еще ничто по сравнению с парками. В них осушаются низкие места. Вода собирается, бассейны перемещены или увеличены. Решение по большому каналу принято в 1667 году, в 1668 году его начинают рыть. Убранство этого бесценного декора обогащается каждый день скульптурами из камня, статуями из бронзы, вазами, цветами, зелеными насаждениями. Грот Фетиды (1665–1666) украшает отныне боковую сторону замка. Через три года Жан де Лафонтен так воспевает это создание рук человеческих в своей «Психее»:

Дворяне, знатные иностранцы, по крайней мере, те, кто присутствовал на праздниках 1664 года, смогли оценить уже в 1668 году, в день большого королевского праздника-дивертисмента, размеры того нового, что было создано в парках. Этот новый праздник «показывает Европе привязанность Людовика XIV к своему версальскому владению. Страстное увлечение короля Версалем не вызывает никакого сомнения» {291}, пусть даже Жан-Батист Кольбер еще и верит в будущее Лувра и Тюильри. В 1668 году на Версаль тратится 339 000 ливров из бюджета министерства строительства. Эти траты в 1669 году доходят до 676 000 ливров, в 1670-м — до 1633 000 фунтов ливров, в 1671-м — до 2 621 000 ливров {45}. Нужна была война с Голландией, чтобы снизить траты.

Благоразумной, однако, созидательная воля короля становится с того момента, когда из простого каприза она вырастает в великий замысел. В этом замысле нет ничего абстрактного. Людовик внушает своим архитекторам благоговейное отношение к восточному фасаду, павильону Людовика XIII, к «старому замку». Он мало-помалу увлекается разного рода расширениями и увеличениями. Лишь в западной части почти ничего не строится. Зачем нужны контраст и противоречия? Здесь король желает иметь свой новый замок. Это уже не простой замок из кирпича во вкусе Генриха IV или Людовика XIII, а дворец во вкусе Людовика XIV — и создающий стиль Людовика XIV — из камня, с благородными и прославленными формами, построенный в гармонии с парком, украшенный колоннами, скульптурами, трофеями, ловко прячущий свои крыши и выставляющий напоказ свои красивые размеры. В общем, Лево поручено в три раза увеличить замок, окружив здание Людовика XIII с трех сторон. «Связь со старым замком осуществляется лишь в четырех точках, со старыми угловыми павильонами» {291}. В начале лета 1669 года первый этаж этого большого строящегося здания почти окончен.