Борис Поломошнов - Похвала подлости

Отлучению (интердикту) подвергались и целые города, области и даже страны; с 1180 по 1208 гг. — Шотландия, Франция, Англия и обширные владения графа Тулузского» [11, с. 20].

— «В письме к папе Адриану VI от 22 марта 1523 года Эразм (Роттердамский. — Б. П., Е. П.) пишет: силой устрашения и угроз вы стараетесь заставить людей верить в то, во что они не верят, любить то, чего они не любят» [66, с 163].

— «А между тем в тот же самый день (24 августа 1572-го года, день св. Варфоломея, сразу же после уничтожения и «зачистки» гугенотов в Париже. — Б. П., Е. П.) король Франции Карл IX позвал к себе короля Наваррского (уже находившегося в это время в Лувре как приглашенного своим «коллегой» и несостоявшимся родственником на якобы ожидавшуюся свадьбу их детей. — Б. П., Е. П.) и принца Конде, и со всей горячностью, на какую он был способен, потребовал от них принятия католицизма, отречения от ереси: «Я не потерплю в моем государстве иной религии, кроме религии моих предков. Месса или смерть? Выбирайте!» Генрих Наваррский изъявил немедленно полную готовность идти к мессе, Конде же наотрез отказался, но угрозы Карла IX в адрес семьи принца и увещания пастора Розье склонили упрямца к принятию им католицизма» [59, с. 9].

— Макиавелли: «Нужно поставить дело так, чтобы когда люди больше не верят, можно было заставить их верить силой » [63, с. 54].

Третий рейх.«К. Г. Франк», — стоит подпись под объявлением, в котором сообщается о вознаграждении в сумме 10 миллионов крон тому из граждан, «кто представит фактические данные, которые будут способствовать поимке преступников» (то есть, участников покушения на Райнхарда Гейдриха. — Б. П., Е. П.). В скором времени засуетилось и «правительство» протектората, добавив от себя (как и сообщил Франк при своем посещении Гитлера) 10 миллионов крон. Теперь уже сумма вознаграждения составляла 20 миллионов крон! Никогда еще не назначалось такое огромное вознаграждение — и не за кропотливый, а возможно, и опасный розыск, а за простое, одно-единственное сообщение, возможно, за одно лишь движение руки, поднимающей телефонную трубку, и за несколько произнесенных фраз.

Декрет следует за декретом. На улицах появляются все новые и новые объявления. В одном из них содержится сравнительно точное описание того, как происходило покушение. Далее следует описание преступников (курсив. — Б. П., Е. П.) и предметов, обнаруженных на месте преступления (курсив — Б. П., Е. П.), разумеется, за исключением бомбы и автоматического пистолета, так как это могло бы послужить скорее как инструктаж. Затем в объявлении продолжаются заклинания и угрозы:

«Преступники, безусловно, ждали в течение долгого времени на месте покушения, возможно, даже несколько часов. В соответствии с назначенным вознаграждением в сумме 20000000 (двадцать миллионов) крон за предоставление населением сведений, которые приведут к поимке преступников, сумма эта будет полностью выплачена тому, кто ответит на предлагаемые вопросы:

1. Кто может сообщить данные о преступниках?

2. Кто наблюдал за преступниками на месте покушения?

3. Кому принадлежат вышеописанные вещи и особенно у кого недостает вышеуказанных дамского велосипеда, плаща, кепки и портфелей?

Вышеуказанные вещи выставлены для обозрения с сегодняшнего дня с 9 часов утра в витрине обувного магазина Бати, Вацлавская площадь, 6.

Тот, кто мог бы предоставить полиции требуемые сведения, но не сделал этого добровольно, будет расстрелян вместе со своей семьей (курсив — Б. П., Е. П.) в соответствии с приказом имперского протектората Чехии и Моравии об установлении чрезвычайного положения с 27 мая 1942 г.» [85, с. 299–300].

Первый рейх.«Север, поняв неспособность императора Юлиана, убедил свои войска, над которыми он начальствовал в Славонии, что следует пойти на Рим и отомстить за смерть Пертинакса. Под этим предлогом он двинул войска на Рим и был в Италии раньше, чем там узнали о том походе. Когда же он явился в Рим, Сенат со страху избрал его императором, а Юлиан погиб. После такого начала Северу, чтобы подчинить себе все государство, оставалось одолеть два препятствия: одно было в Азии, где начальник войск Песценний Нигер заставил провозгласить себя императором, другое — на западе, где находился Альбин, который также тянулся к власти. Так как Север считал опасным объявить себя открытым врагом их обоих, он решил напасть на Нигера и обмануть Альбина. Последнему он написал, что, будучи избранным Сенатом в императоры, он хочет разделить с Альбином это достоинство, даровал ему титул Цезаря и по постановлению Сената сделать его соправителем; все это было принято Альбином за правду.

Однако потом, когда, победив и умертвив Нигера, Север устроил восточные дела и вернулся в Рим, он стал жаловаться в Сенате, что Альбин, не чувствуя признательности за оказанные ему благодеяния, предательски пытался убить Севера, почему Север вынужден отправиться в поход и наказать Альбина за неблагодарность. После этого Север выступил настиг Альбина в Галлии и лишил его государства и жизни» [63, с. 91].

Второй рейх.Макиавелли: «Кто обманывает, всегда найдет такого, который даст себя обмануть» [63, с. 84].

«В июне 1573 года в Москву прибыл императорский гонец Магнус Паули. Вот как выглядит описание Варфоломеевской ночи в «речах» императорского гонца: «Король Францевский воевался с королем Нафарским, а воевавшись, умыслился злодейским обычаем, чтоб с ним помириться, а помирившися, зговорил сестру свою за Нафарского короля. И король Нафарский приехал на свадьбу, а с ним многие великие люди приехали. И король… зятя своего схватил и посадил в тюрьму, и ныне тот сидит в тюрьме, а людей его, всех бояр и дворян, всяких людей из женами и з детьми тое же ночи побил и до одинова, а и сказал, побил их для веры, что они не его веры;… всего в то время побил всякого человека и со младенцы до ста тысяч» [41, с. 225].

— 24 августа 1572-го года. Ночь накануне дня св. Варфоломея. Париж: «Кровь была пролита, и пролита в ту минуту, когда Гиз с целою свитою направлялся к дому адмирала (Колиньи. — Б. П., Е. П.).

Колиньи еще не спал. Он беседовал с окружавшими его кровать (после покушения на него неизвестными лицами он выжил, но полученные им ранения вынуждали его соблюдать предписанный врачом постельный режим. — Б. П., Е. П.) друзьями, пастором Мерленом и хирургом Амбруазом Паре. Его ум был далек от всяких подозрений. Даже шум, послышавшийся со стороны Лувра, он приписал какой-нибудь весьма обыкновенной выходке Гизов. Но на этот раз его предположения обманули его. Шум послышался и подле дверей его дома, в комнату вбежал Корнатон и рассказал все. Адмирал поднялся с постели, и все бросились на колени. «Молитесь за меня, Мерлен, — сказал он спокойно своему пастору, — я давно ожидал этого», и, обратясь к дворянам, он попросил их спасать свои жизни. «Я предаю дух мой Богу», — произнес он и оперся на стену. В комнате остался лишь слуга адмирала, немец, все остальные убежали. Швейцарцы, охранявшие вход, были оттеснены, дверь в комнату Колиньи выломана, и в нее ворвалась шайка убийц, под предводительством Бема.