Вадим Дамье - Стальной век: Социальная история советского общества

Гигантская волна кадровых перемещений, чисток и новых «выдвиже­ний» прокатилась в годы «большого террора» в 1936-1938 гг.

В отношениях с работавшей на нее интеллигенции сталинский режим прибегал к методу сочетания кнута и пряника. Террор второй половины 30-х годов больно ударил по творческой и научной интеллигенции. В то же время художественная, писательская и научная элита пользовались мате­риальными привилегиями, немыслимыми для простого человека «страны Советов». В 1936 г., когда средняя зарплата в СССР составляла 231 рубль в месяц, 251 писатель зарабатывал от 500 до 2000 рублей в месяц, 50 - от 2000 до 6000 рублей в месяц и, наконец, 14 наиболее видных - свыше 10 ты­сяч рублей в месяц [364]. Не удивительно, что верхушка интеллигенции со­храняла лояльность по отношению к сталинскому режиму. Н.Мандель- штам, жена репрессированного поэта О.Манделыптама, вспоминала: «Жители нового дома с мраморным, из лабрадора подъездом понимали значение тридцать седьмого года лучше, чем мы, потому что видели обе стороны процесса. Происходило нечто похожее на Страшный суд, когда одних топчут черти, а другим поют хвалу. Вкусивший райского питья не захочет в преисподнюю. Да и кому туда хочется?.. Поэтому они постано­вили на семейных и дружественных собраниях, что к тридцать седьмому надо приспосабливаться» [365].

Как бы то ни было, режим модернизации не мог обойтись без работ­ников умственного труда - «старых» или «новых» (хотя постановление 1940 г. о введении платного образования должно было ограничить их число). Следовало, во-первых, определить их место в новой социальной системе, а, во-вторых, не допустить их единства с работниками физического труда в отстаивании интересов наемных тружеников в противовес правящей элите. По существу, политика властей была нацелена на то, чтобы посеять рознь между различными категориями трудящихся. При принятии конституции 1936 г. Сталин категорически отверг предложения записать в основном до­кументе, что СССР является государством не только «рабочих и крестьян», но и «трудовой интеллигенции», пояснив, что та «является прослойкой, а не классом» [366]. В художественных произведениях и обыденном сознании по существу поощрялось третирование интеллигенции - от традиционного вы­смеивания интеллигента в образе странноватого чудака и до навешивания на целый социальный слой политических ярлыков («гнилая интеллигенция»), отлучения его от народа и даже физического истребления. Постоянно под­черкивалось, что интеллигент - это нахлебник на народной шее, что он «не производит материальных благ» и потому имеет перед людьми физическо­го труда одни лишь обязательства. В то же самое время, лица умственного труда в целом получали в 1930-х гг. большую зарплату, чем те, кто был за­нят на производстве. Все это порождало глубокие и незаживающие соци­альные обиды. Взаимное натравливание интеллигенции и рабочих было одним из ключевых факторов устойчивости сталинской модели [367].

Правящий режим стремился установить полный, тоталитарный кон­троль над областью образования, культуры и превратить ее в средство пропа­ганды и восхваления власти и ее «вождей». В рамках унификации культуры и искусства 23 апреля 1932 г. ЦК ВКП (б) принял постановление «О пере­стройке литературно-художественных организаций», которое ликвидировало все имевшиеся творческие объединения. По диктату ЦК создавались единые творческие союзы по профессиям - писателей, композиторов, художников, архитекторов и т.д. Все издания отдельных групп ликвидировались вместе с ними [368]. Был утвержден единый, обязательный для всех художественный метод так называемого «социалистического реализма», любой творческий поиск, выходящий за эти узкие рамки преследовался как «формализм» и «авангард». «Культурная революция» по-сталински оказалась, таким обра­зом, также завоеванием и подчинением культуры сталинизмом.

Точно так же были подчинены нуждам режима образование и наука. Преподавание во всех учебных заведениях было построено в соответствии с положениями официальной идеологии. 15 мая 1934 г. было принято по­становление правительства и ЦК партии, предписавшее изучать историю в школе с «обязательным закреплением в памяти учащихся важных истори­ческих явлений, исторических деятелей, хронологических дат». Прежнее рассмотрение прошлого (с точки зрения упора на классовую борьбу и от­сутствие единых интересов между «верхами» и «низами») было названо «отвлеченными социологическими схемами» [369]. После этого заговорили о «прогрессивности» тех или иных государственных деятелей царского вре­мени, войны, которые велись дореволюционной Россией, стали оценивать­ся с симпатией к «нашим». Тем самым, сталинское государство фактически признавало себя преемником царизма.

Этот поворот происходил постепенно, не в одночасье, но его направ­ленность не вызывала никаких сомнений: речь шла о культивировании идей советского и русского патриотизма. Во второй половине 1930-х гг. власти окончательно свернули проводившуюся с 1920-х гг. политику «ко- ренизации» в союзных и автономных республиках, которая предусматри­вала усиленное выдвижение партийных, государственных и хозяйственных кадров из «титульных» национальностей (то есть тех, по чьему имени на­звана республика), обязательное изучение чиновниками национальных язы­ков и т.д. Во всех школах вводилось изучение русского языка, поборники «коренизации» были обвинены в «национал-уклонизме» и репрессированы. В мае 1941 г. начальник управления пропаганды и агитации ЦК А.А.Жда- нов передал руководителю Коминтерна Г.Димитрову директиву Сталина: «Нужно развивать идеи сочетания здорового, правильно понятого нацио­нализма с пролетарским интернационализмом. Пролетарский интерна­ционализм должен опираться на этот национализм... Безродный космопо­литизм, отрицающий национальные чувства, идею родины..., подготовля­ет почву для вербовки разведчиков, агентов врага» [370].

11 января 1939 г. Комитет по делам высшей школы при правительстве издал приказ «О постановке преподавания марксизма-ленинизма в выс­шей школе», вводивший обязательное изучение во всех высших учебных заведениях курса истории партии, политической экономии и «марксист­ско-ленинской» философии. Задача обучения, заявил председатель Коми­тета по делам высшей школы С.В.Кафтанов на Всесоюзном совещании заведующих кафедр марксизма-ленинизма, состоит в том, «чтобы моло­дежь воспитывалась в духе беззаветной преданности партии и родине и ненависти к врагам» [371]. Эти преданность и ненависть должны были по­служить не только внутриполитическим, но и внешнеполитическим целям государства.

5. Социальная направленность сталинских преобразований