Коллектив авторов - Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность

Однако в политдонесениях отмечалось, что, несмотря на большую разъяснительную работу, еще не все бойцы и офицеры до конца поняли сущность проводимой политики, например по отношению к населению Румынии. Имелся ряд характерных высказываний бойцов и офицеров, показывающих их настроения. Так, старший лейтенант Берндерский (14 гв. сд) в кругу офицеров заявил: «Мою семью они сожгли, и я бы их всех перебил, почему не дают этого сделать?». Гвардии красноармеец Ивлиев (33 гв. сп) спрашивает: «Раньше нам говорили – кровь за кровь, смерть за смерть, – а мы ведем себя в Румынии сильно мягко. Мою мать убили, а я должен относиться к ним вежливо?». Когда ему сказали, что мы не должны за зверства мстить местным жителям, то Ивлиев ответил: «Не их ли дети, отцы и братья это делали. Значит, они отвечать должны» [631].

Немецкое командование во всех странах, оккупированных ими, отступая, проводило политику устрашения и запугивания жителей приходом войск Красной Армии. Это была длительная и многообразная антисоветская агитация через печать, радио, плакаты и т. п. [632]Фашистская пропаганда рисовала лживую картину вступления Красной Армии, внушая ложные представления о Советском Союзе и его вооруженных силах. Всеми средствами внушалось, что Красная Армия:

– физически истребит всех собственников от крупных предпринимателей и банкиров до мелких торговцев и крестьян-середняков, будут созданы колхозы и полностью изъято личное имущество и скот;

– уничтожит все духовенство, разрушит церкви и монастыри, так как советская власть вводит «принудительное безбожие»;

– ликвидирует национальную и государственную самостоятельность, физически уничтожит в первую очередь интеллигенцию, чиновников, представителей всех национальных партий и организаций.

Все остальное население, кроме указанных выше категорий, будет переселено в Сибирь.

Использовалось лживое освещение жизни населения Западной Белоруссии, Западной Украины и Бессарабии в 1940–1941 гг., после их воссоединения с Советским Союзом. От населения скрывалось подлинное военное положение на фронтах, велась пропаганда о слабости Красной Армии и о распаде Советского Союза.

Такая пропаганда основывалась на страхе населения порабощенных стран перед советскими войсками. Нелепое представление о большевиках было вызвано не только интенсивностью антисоветской агитации, но и неразвитостью, культурной отсталостью большинства населения, примитивностью его политического сознания.

Так, в с. Альвешти (Румыния) группа местных жителей, узнав из беседы с советскими офицерами, что они большевики, была очень изумлена и никак не хотела верить этому, а пожилая женщина, показывая на голову одного офицера, спросила: где же его рога? В ее представлении большевик – это человекоподобный зверь с рогами. Многие крестьяне, даже спустя полтора месяца после прихода наших войск, все еще не верили, что они имеют дело с Красной Армией, ибо им внушили представление о красноармейцах как об убийцах и грабителях, краснокожих и одетых в красную одежду. И даже по истечении некоторого времени после прихода войск Красной Армии многие румыны говорили: сейчас нас не трогают и наших порядков не изменяют, потому что это пришла к нам русская армия . Вслед за ней придет Красная Армия , одетая во все красное, армия, которая будет все уничтожать, разрушать, убивать и насиловать [633].

Здесь стоит отметить, что в Румынии русскую армию помнили по первой мировой войне. Надежную опору среди населения Красная Армия имела в лице стариков, бывших солдат румынской армии, воевавших во время первой империалистической войны против немцев. Они придерживались традиций ненависти к немцам и дружественного отношения к русскому народу, вспоминали, как рядом с русскими били тогда немцев, и высказывали желание, чтобы румынский народ снова стал в братстве с русскими бить немцев. Все повторяли: «Мы не хотели эту войну, нам не было чего воевать против России, немцы нас заставили вступить в эту войну. Румынские солдаты уже давно перестали бы воевать, если только немцы не стояли бы сзади с пулеметами» [634].

Говоря о Румынии, стоит отметить, что еще одним фактором политических перемен, происшедших в Румынии в августе 1944 г., стало православие. Сознание того, что русские, – несмотря на установленный в России социально-политический строй, – все-таки народ православный, сохранялось в румынском обществе и в годы войны. Это способствовало распространению убеждения: несмотря на преступления против человечности, совершенные румынскими войсками и полицией на территории СССР, русские, вступив в Румынию, не поведут себя аналогичным образом. Уверенность в том, что в случае их пленения русские будут обращаться с ними гуманно, распространяли в румынских войсках солдаты-бессарабцы.

Политика устрашения мирного населения приводила к тому, что жители, боясь прихода Красной Армии, уходили в леса, горы, отступали вместе с немцами как добровольно, так и принудительно. Так, в Восточной Пруссии, наши солдаты, занимая хутора и села, нередко обнаруживали оставленные поместья и усадьбы, брошенный скот. Поначалу имели место немотивированные поджоги брошенного имущества, мародерство. Командование и политорганы пресекали эти явления, объясняя личному составу, что все брошенное имущество является трофеем и собственностью Советского государства. В документах встречаются факты, когда нашим бойцам приходилось доить оставшихся коров, кормить брошенный скот и птицу. Кроме того, на занятую нашими войсками территорию Восточной Пруссии потянулись обозы поляков за бесхозным имуществом, и наши политорганы доносили вышестоящему командованию о необходимости закрыть границу, чтобы предотвратить бесчинства. В соответствии с заявленными положениями Советского правительства, под контролем военных советов повсеместно организовывались военные комендатуры для организации на местах местных органов власти и наведения порядка.

Трудящееся население Болгарии, Югославии, Чехословакии, Польши, с радостью встречало советские войска как своих освободителей от немецко-фашистского ига. Так, в политдонесении 2 танковой армии отмечается:

«В ходе наступления частей армии освобождены от немецких захватчиков… Минск-Мазовецкий, Карчев, Колдень, Демблин и др. Освобожденное от ига немецких захватчиков польское население радостно встречает части Красной Армии, забрасывает проходящие через населенные пункты боевые машины и подразделения бойцов букетами цветов. В деревне Рыки, в проходивший танк части подполковника Монакова был брошен букет, сделанный из колосьев пшеницы. В этот букет была вложена записка: “Спасибо Красной Армии и маршалу Сталину за освобождение Польши от гитлеровского гнета. В благодарность за свое освобождение мы дадим Красной Армии не цветы с наших полей, а хлеб и продовольствие, которые не успели забрать фашисты. Мы, молодежь, вступим в польскую армию и вместе с вами окончательно разгромим немецких бандитов”» [635].