Маргарита Бычкова - Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика

Наконец, росписи сохранили уникальный материал о деятельности Палаты родословных дел и лицах, принимавших участие в создании родословий XVII в. Если имена русских герольдмейстеров XVIII и XIX вв. нам давно известны, то теперь к ним можно добавить думного дьяка В. Г. Семенова, под чьим руководством была проделана основная работа с росписями, поданными в Приказ после упразднения местничества.

Наблюдения над родословными росписями позволяют еще раз вернуться к вопросу о датировке Бархатной книги.

Указ 14 ноября 1686 г. говорит о том, как надо писать родословную книгу и как использовать для этого старую родословную, очевидно, он был издан перед составлением Бархатной книги, когда материалы для нее были собраны.

Бархатная книга скреплена по листам думными дьяками В. Г. Семеновым, Д. Т. Полянским, Е. И. Украинцевым и дьяками П. Ф. Оловянниковым и Л. А. Домниным. Домнин уже в 1689 г. стал думным дьяком. Вместе с Украинцевым он участвовал в Крымском походе 1686–1687 гг. [292], затем Украинцев участвовал 7–25 июля в раде, выбиравшей гетмана войска Запорожского [293]. В 1688/89 г. Домнин уехал с посольством к Мазепе. Очевидно, Бархатная книга могла быть подписана после возвращения Домнина и Украинцева из Крымского похода, но до отъезда Домнина с новым посольством, приблизительно во второй половине 1687–1688 г. [294]

Все документы, связанные с составлением Бархатной книги, хранятся в фондах Разрядного приказа, сама книга находится в сенатских фондах. Когда и зачем она была перевезена в Петербург?

Ответ на этот вопрос дает переписка главного инспектора московских сенатских архивов П. И. Иванова с герольдмейстером В. Д. Философовым. В 1850 г. Иванов просит Философова помочь отыскать две родословные книги XVII в. Одна из них – официальная родословная, составленная в 1682 г. после упразднения местничества. «Этой любопытной и в настоящее время необходимой книги в здешних архивах нет, и, вероятно, она в архиве герольдии хранится, потому собственно, что при императрице Екатерине II, когда составляемы были дворянские книги, все относящиеся до этого предмета документы были вытребованы в С.-Петербург» [295].

На распоряжение Философова о розыске названной Ивановым рукописи 2 августа 1850 г. поступил рапорт архивариуса герольдии Китаева о том, что упомянутой Ивановым книги в герольдии нет, а в «присутствии же департамента герольдии хранится под названием Бархатная книга сборник родословный, составленный в царствование царя Федора Алексеевича, который служит важным актом и основанием в решениях» [296].

На основании этого рапорта 27 сентября 1850 г. Философов отправил в Москву ответ, где сообщал, что интересующая Иванова книга 1682 г. находится в департаменте герольдии и «известна под именем Бархатной книги» [297]. Отвечая на это письмо, Иванов вместе с благодарностью за присланные сведения выражает сожаление, что этот важный источник «не издан до сих пор в свет изящным образом» и трудно доступен для исследователя. «Как же не исправно издание новиковское, но и оно весьма редко и с трудом его можно отыскать» [298].

Эта переписка не только раскрывает нам историю хранения самой Бархатной книги, но и показывает, что часть генеалогических материалов XVII в. можно искать среди делопроизводственных документов XVIII – XIX вв., поскольку в это время они использовались для справок.

В связи с историей хранения рукописи интересно также выяснить, когда и где она получила столь необычное для русского источника название – Бархатная книга. Ни на рукописи, ни на копиях, сделанных с нее, его нет. Впервые оно употреблено, очевидно, в работе Ф. Эмина (1768 г.) [299]. Потом на титульном листе публикации Н. И. Новикова (1787 г.) появляются аналогичные слова – «которая известна под названием Бархатной книги» [300].

П. И. Иванов не связывает в своем письме родословную, составленную при отмене местничества, с книгой, опубликованной Н. И. Новиковым. То, что Бархатная книга и есть официальный родословец, определил В. Д. Философов.

Эти сведения приводят нас к выводу, что, находясь в составе Разрядного архива, рукопись названия не имела, иначе его при своих розысках упомянул бы Иванов. Бархатной книга стала называться в канцелярии герольдии, где это название за ней закрепилось. В таком случае можно установить примерную дату перевоза рукописи из Москвы в Петербург. Он произошел между 1762 и 1767 гг. [301]От служащих герольдии это название стало известно Ф. Эмину, Ф. Миллеру, а от него, очевидно, Н. И. Новикову.

В научную литературу название Бархатная книга перешло с титульного листа публикации 1787 г.

Роль вспомогательных исторических дисциплин в современном исследовании, вопросы совершенствования их методики, установление новых связей между различными традиционными дисциплинами – проблемы, неоднократно обсуждавшиеся на страницах научных изданий. Так, В. Л. Янин наиболее четко и последовательно определил изменение роли вспомогательных исторических дисциплин. С одной стороны, они совершенствуют свою исследовательскую методику и создают справочники, необходимые для своего собственного развития, с другой – исследование, посвященное источникам этих дисциплин (монеты, печати, формуляры актов), часто выливается в работу по истории международной торговли, государственного аппарата и др. Автор видит основные перспективы их развития не только в совершенствование методики исследования, но и в интеграции, в тесной связи параллельных исследований ряда вспомогательных дисциплин [303].

Основное отличие генеалогии от, скажем, нумизматики, сфрагистики, палеографии состоит в том, что практическая генеалогия – история семьи, установление степени родства – может существовать вне исторической науки. Любое целенаправленное коллекционирование рукописей, монет, печатей и других объектов исследования вспомогательных дисциплин невозможно без знания специальной литературы, каталогов, изучения музейных собраний и др. Коллекционер приобщается к специальным работам, лишь внося свою лепту в общее развитие науки, расширяя круг источников, уточняя их хронологию. Знание истории своей семьи, своих предков и ближайших родственников может существовать вне исторических исследований, создавая семейную традицию, давая локальное знание исторических событий, в которых принимали участие родственники. Поскольку эти знания в свою очередь могут стать источником исследования, само понятие генеалогии как будто становится расплывчатым. Но эта расплывчатость мнимая; как и другие отрасли истории, генеалогия имеет свои закономерности, вытекающие из закономерностей исторического процесса и из закономерностей исторической науки.