Александр Лаврентьев - После Куликовской битвы. Очерки истории Окско-Донского региона в последней четверти XIV – первой четверти XVI вв.

Разумеется, хронологическое совпадение между коломенскими событиями и московско-новгородским конфликтом может быть и случайным, однако факт остается фактом: Дмитрий Иванович, потеряв Коломну и потерпев поражение у Перевитска, не попытался собрать более мощное войско против Олега Ивановича, что было абсолютно реально. Более того, очевидно едва ли не сразу после разгрома рязанцами полков серпуховского князя, имевшего место, напомним, не позднее конца июня 1385 г., Дмитрий Иванович стал искать путь мирного выхода из вооруженного конфликта с рязанским князем.

Возвращаясь к оценке результатов московско-рязанского «нелюбья», в центре которого оказалась Коломна, мы вправе сделать вывод о том, что события, на первый взгляд, локального конфликта 1385 г. на самом деле были частью большой политической картины, в которой фигурировали не только Москва и Рязань, но и другие земли Руси.

Рязанский князь, очевидно, не помышлял о возвращении Коломны в состав домениальных владений, но воспользовался рядом благоприятных обстоятельств, связанных с конфликтом из-за «черного бора» и проявил безусловный талант политика и воина, захватив Коломну, сделав ее объектом торга за свои интересы и легко уступив город после достижения поставленных целей. Совершенно очевидно, что среди последних, кроме выхода из вассальных отношений с Москвой, установленных договором 1381 г., было и возвращение Рязани отторгнутых докончанием «мест», в первую очередь «места Тулы», имевшего, судя по всему, принципиальное стратегическое значение.

Таким образом, в результате решительных действий великого князя рязанского Олега Ивановича пошатнувшиеся было позиции княжества в Окско-Донском регионе были восстановлены. Переговоры по установлению мира между Москвой и Рязанью вывели на страницы истории региона одно из самых славных имен в русской истории эпохи Куликовской битвы, игумена Троицкого монастыря преп. Сергия Радонежского.

В общественном сознании, в научно-исследовательской традиции имя преп. Сергия Радонежского неразрывно связано со сражениенм на Дону 8 сентября 1380 г, освободительной борьбой против ига Орды, временем формирования политического единства русских земель и княжеств под эгидой Москвы. Троицкий игумен принял «самое активное участие в идеологической подготовке… (Куликовской) битвы – крупнейшего события русской истории XIV в. и, независимо от степени достоверности содержащихся в источниках сведений (так! – А. Л .), данная… оценка деятельности Сергия истинна» [266].

С точки зрения содержательной речь идет, правда, о единичном, но весьма значимом эпизоде, встрече Дмитрия Ивановича с игуменом в стенах Троицкой обители накануне выступления из Москвы к месту «Мамаева побоища». Краткое известие о свидании двух знаменитых современников содержит Житие преп. Сергия: «Некогда…прииде князь великии в монастырь к преподобному…и рече ему: «Отче…слышах бо, яко Мамаи…идет на Русьскую землю… Помоли бога о том, яко сия печаль обща всем християном есть». Преподобныи же отвеща: «Иди противу их и… победиши, и здравъ съ вои своими възвратишися, токмо не малодушьствуи»; выступивший из Москвы «противу» Мамая Дмитрий Иванович действительно «победивъ, татары прогна и сам здравъ… възвратися» [267].

Как видим, целью свидания Дмитрия Ивановича с преп. Сергием Житие называет просьбу великого князя о молитве, обычную и естественную для православного мирянина [268], а ответом на нее преподобного старца предсказание игуменом Сергием победы московской дружине и здравия будущему победителю Мамая и герою Куликовской битвы, вроде бы впрямую с молитвой не связанного.

В историографии, кроме безоговорочного принятия житийного рассказа, существует как радикальное отрицание факта встречи [269], так и опыт иного истолкования текста. В житийном изложении отсутствуют имя «князя великого» и дата посещения им монастыря. Если первое сомнений не вызывает – «княземъ великимъ» мог быть только Дмитрий Иванович Московский – то год приезда его в обитель к преп. Сергию, в историографии всегда соотносившегося с Куликовской битвой 1380 г., был подвергнут сомнению.

B. А. Кучкин обратил внимание на то, что над Мамаевой ордой московский князь одержал две победы, не только в 1380 г. на Куликовом поле, но и при Воже в 1378 г. В сочетании с другими доводами это делает возможным, по мнению исследователя, датировать свидание князя и игумена в Троице не 1380, а 1378 г. [270]При этом самого факта поездки великого князя в Троицу В. А. Кучкин не отрицает.

Свидание князя Дмитрия Ивановича Московского и игумена Сергия не нашло отражения ни в старейшем произведении Куликовского цикла, Задонщине, ни в самом раннем летописном тексте, повествующем о Куликовской битве, читающемся в Рогожском летописце и Симеоновской летописи. Однако рассказ о сражении, включенный в летописи, восходящие к Новгородско-Софийскому своду, содержит известие о получении великим князем на Куликовом поле накануне сражения грамоты преп. Сергия «благословелная… ему битися с татары» [271]. В. А. Кучкин, впрочем, допускает возможность «литературного происхождения» эпизода с грамотой, связывая его появление в летописном тексте с творчеством составителей Новгородско-Софийского свода 30-х гг. XV в. [272]Так или наче, но именно здесь впервые возникает мотив благословения троицким игуменом великого князя на битву с Мамаем.

Соединенные в единое повествование, обе темы, житийный рассказ о поездке великого князя в Троицу и летописное получение им грамоты с благословением преп. Сергия накануне сражения 8 сентября 1380 г., попали в литературное сочинение, посвященное сражению, причем в самое позднее по времени происхождения, Сказание о Мамаевом побоище, памятник, относящийся к началу XVI в. [273], где превратились в большой и связный беллетристический текст, с ремарками, диалогами и множеством мелких деталей [274]. Основным содержанием его стало благословение троицким игуменом московского князя на битву с Мамаем [275], с тех пор ставшее, в глазах потомков, основной целью поездки Дмитрия Ивановича к преп. Сергию это известно, как заметил К. А. Аверьянов, «уже из школьных учебников» [276].

Успех борьбы за свержение ордынского ига прямо зависел от степени единства русских земель и княжеств. Центром притяжения в объединительном процессе выступила Москва, и имя преп. Сергия прямо ассоциируется с объединительной политикой московских князей. Однако относительно и этого сюжета количество реальных фактов из биографии троицкого игумена невелико. Один из самых тщательных биографов преп. Сергия, Е. Е. Голубинский увидел всего лишь два эпизода, имевших прямую связь с политическими событиями 2-й пол. XIV в.: участие старца в примирении московского и нижегородского князей и дипломатический визит к рязанскому князю Олегу Ивановичу, осуществленный по просьбе московского князя Дмитрия Ивановича [277].