Джалал Баргушад - Обнаженный меч

Бабек держался в седле, будто в нем и был рожден. Он не сводил глаз с дороги, занесенной снегом.

— Ну, орел мой, порезвей!..

Когда их деревня подверглась разорению, Бабека в Билалабаде не было. Он с отрядом молодых односельчан отправился к подножью Базза на помощь хуррамитам, воюющим с пришельцами. Услышав, что мать его взята в плен и уведена в Багдад, Бабек застонал и целую неделю метался на коне по горам, устраивая засады на переправах и перевалах. Но ему так и не удалось подстеречь партию пленных, чтобы с обнаженным мечом броситься на халифский конвой. Хотел он отправиться в Багдад, но старики пожалели его, понимая, что тем самым юноша только погубит себя. Принялись отговаривать его, наставлять.

— Сынок, — утешали они его, — сам великий Ормузд поможет Баруменд возвратиться на родину. А в Багдаде ты погибнешь понапрасну. Самый лучший способ отмщения — это вступить в войско Джавидана и сражаться с врагами…

Бабек получил поручение и этой снежной ночью возвращался из Тавриза. Сбежав из Багдада, Горбатый Мирза по дороге на родину нашел пристанище в доме одного из самых именитых горожан Тавриза — Мухаммеда ибн Раввад Азди. Купец Шибл тоже в это время торговал в Тавризе, но ему спешно нужно было прибыть в Базз. У Джавидана дело к нему было, Шибл должен был доставить хуррамитам оружие. Необходимо было свидеться с Джавиданом и обговорить подробности. Бабек получил поручение: живыми и невредимыми Горбатого Мирзу и Шибла доставить до Баба чинара, там их встретят. Если по дороге повстречаются разбойники Лупоглазого Абу Имрана, при необходимости дать отпор, но без особой нужды в драку не ввязываться, а разведать, где они расположились, или куда направились и по приезде сообщить сведения о них… Такое задание не соответствовало возрасту Бабека, но вполне отвечало его нраву и смекалке.

Бабек тронул повод, понукая Гарагашгу. Конь рванулся вперед. Бабеку эти места были хорошо знакомы, потому и не сбивался он с дороги, хорошо знал какого направления держаться. На спуске в ущелье, Гарагашга отчего-то фыркнул, Бабек подобрался в седле. Ему показалось, что Лупоглазый Абу Имран со своим вновь собранным сбродом вот-вот вынырнет из ущелья и заорет: "Эй, безумный сын Абдуллы, стой! На этот раз не улизнешь от меня! Жаль, не изрубил я тебя на куски еще в чреве матери твоей Баруменд!"

Бабек рассердился на себя: "С чего это почудилась мне угроза разбойничьего главаря?! Пусть мой собственный меч разрубит меня на куски, если я не отомщу ему за отца, за родину! Где же ты, трус?!" Гарагашга снова, фыркнул, Бабек очнулся от своих дум, глянул назад.

— Эй, храбрецы, что же вы? — поторопил он своих друзей. — Ну-ка прибавьте ходу, до Билалабада рукой подать. Однако если снова снег повалит, недолго с пути и сбиться.

Всадники пришпорили своих коней, кони пустились наперегонки:

— Ну, Демир мой, покажи-ка, на что ты способен!

— Поглядим, кто первым доскачет до родника Новлу!

— Я доскачу, я!

— Лерестань бахвалиться! Если даже загонишь своего Демира, все равно не поспеешь за мной.

По заснеженной дороге нельзя было слишком гнать коней. Но с гор Хаштадсар и Базз надвигался сильный ветер. Бабек опасался, что угодит со своими спутниками в буран. Кони шли рысью, из их горячих ноздрей валил пар. Беспокойный взгляд Бабека опять был прикован к заснеженной дороге. Будто кто-то выкрал корону халифа Гаруна и выбросил на дорогу, а Бабек сейчас ищет ее, чтобы смастерить из нее воронье гнездо. Из карих глаз Бабека сыпались искры, но эти искры не могли растопить снег на дороге.

— Муавия, враг может нагрянуть внезапно, поглядывай назад! — предупредил Бабек брата. — Этот матерый разбойник, как бирюк, больше вредит зимой. Я же всматриваюсь вперед.

Муавия, повернулся в седле, и пристально всмотрелся в пройденный путь. Благодаря снежной белизне дорогу можно было разглядеть как в ясный день. Муавия тихонько кашлянул и махнул рукой:

— Эх, Бабек, какой же дурак в такой мороз вылезет из теплой постели? Никого не видно.

Изнурительная снежная дорога никак не кончалась. Под утро небо внезапно нахмурилось и налетел сильный буран. Бабек то и дело соскакивал с коня, нагибался и внимательно рассматривал виднеющиеся на снегу странные следы: "В этих следах сам черт не разберется. Разве ветер дает присмотреться толком? Сразу же заметает следы. Вот поутихнет буран, тогда поймем, что делать. Может, это — следы разбойников Лупоглазого".

Бабек предельно насторожился, вдел ногу в стремя, снова вскинулся в седло:

— Сердце никогда не обманывало меня. Здесь прошли разбойники.

Муавия пожал плечами:

— Что тут сказать, братец?! Эти следы больше похожи на верблюжьи, чем на конские. Может, до нас по этой дороге прошел караван?

Бабек насмешливо сказал:

— Глупыш, а я-то думал, что ты поумнел. А ты, оказывается, все еще младенец. Со дня казни главного визиря Гаджи Джафара, хоть один караван "колосса на глиняных ногах" приходил в Базз? Ни один! Это — конские следы. По краям снегу нанесло, потому они и кажутся большими.

Бабек говорил, как настоящий охотник-следопыт. Всадники внимательно слушали его. Муавия, остерегаясь новых упреков брата, пошел на попятный:

— Ну, братец, пусть будет по-твоему.

Бабек замолчал. Купец Шибл, поправив висящий на поясе меч, обратился к Муавие:

— Бабек прав. Сообразительный парень. Иначе разве люди Джавидана дали бы его нам в провожатые?

Горбатый Мирза, молчавший на протяжении всего пути, при имени "Бабек" наконец разверз уста:

— Клянусь духом пророка Ширвина, сестрица Баруменд в Багдаде то и дело о своем сыне Бабеке говорила… Я давно мечтал увидеть Бабека, да не удавалось. Действительно, он — парень храбрыщ.

— Ничего, Мирза, будем живы-здоровы, есть у меня свои намерения и немалые, — купец Шибл поднял обледенелый воротник тулупа, закутал шею и, оценивающе оглядев Бабека, продолжил:

— Если сестрица Баруменд согласится, то, как наступит затишье, возьму Бабека к себе вожатым каравана. Весь в покойного Абдуллу. Когда слышали, что мой караван ведет Абдулла, клянусь духом пророка Ширвина, даже бедуинские разбойники не осмеливались подступиться к моему каравану. Однажды Абдулла с мечом в руке самого "короля джунглей" загнал в вавилонские камыши. А Дербентская история!.. Тогда Бабек еще не родился. Ах, был бы Абдулла жив, поглядел бы сейчас на своего сына…

— Сестрицу Баруменд уговорим, — с готовностью отозвался Горбатый Мирза и попытался дыханием согреть пальцы. — Какой буранище! Кого хочешь выбьет из сил.

За столько лет Горбатый Мирза привык к багдадской жаре, что не мог вынести холода, и дрожмя дрожал в седле. Борода, покрылась мерцающим инеем, и горбун выглядел главным жрецом Азеркешнесба, осыпавшим бороду жемчугами. Если б из плоского носа Горбатого Мирзы не валил пар, он бы, возможно, обморозил себе лицо.