Коллектив авторов - Древние германцы

§ 17. К тому же положение римлян ухудшилось и еще в одном отношении в силу следующего обстоятельства. Два брата – короля, связанные миром, которого они добивались у Констанция в прошлом году, не осмеливались ни поднимать восстания, ни вообще предпринимать что бы то ни было [ против римлян ]. Однако вскоре после этого один из них, Гундомад, более влиятельный [ из них обоих ] и более нам верный, пал жертвою коварных козней, и весь его народ вошел в соглашение с врагами римлян; тотчас же вслед за тем и народ Вадомара примкнул, – как он утверждал, [ против его воли ] – к тем варварам, которые начали войну с римлянами.

[ Начало битвы при Аргенторате и ее ход Аммиан Марцеллин описывает следующим образом. ]

§ 19. …[ Римское ] войско двинулось вперед и подошло к пологому холму, поросшему уже созревшим хлебом и расположенному недалеко от берегов Рейна; с его вершины соскочили три конных неприятельских разведчика, вспугнутые римлянами; они поспешили к своим, чтобы известить их о приближении римского войска, а один пехотинец, который не мог следовать за ними и был взят в плен благодаря проворству римских солдат, сообщил, что переход германцев через Рейн продолжался три дня и три ночи.

§ 23. Выстроившись таким образом 332, германцы к тому же еще подготовили на своем правом фланге скрытые засады и придумали ряд хитроумных козней. Всеми этими воинственными и свирепыми варварскими племенами предводительствовали Хонодомар и Серапий, превосходившие своим могуществом остальных королей.

§ 24. Преступным зачинщиком всей войны был Хонодомар; на его голове торчал пучок огненно-красных волос; полный отваги, полагаясь на огромную силу своих рук, выступил он впереди левого фланга, где ожидался самый горячий бой. Возвышаясь над другими на своем вспененном коне, приготовившись к метанию копья устрашающей величины, он был далеко виден еще и благодаря блеску своего оружия; он превосходил остальных и как храбрый воин, и как замечательный полководец.

§ 25. Правым флангом предводительствовал Серапий, юноша с небольшим пушком на лице, но по своей энергии опередивший свой возраст; он был сыном брата Хонодомара, Медериха, человека, всю жизнь отличавшегося величайшим вероломством [ по отношению к Риму ]. Его звали так потому, что его отец, долго проживший в Галлии в качестве заложника и познакомившийся там с некоторыми греческими таинствами, дал своему сыну, называвшемуся на его родном языке Агенарихом, новое имя Серапий.

§ 26. За ними следовали пять королей, ближе всего стоявших к ним по своему могуществу; затем десять королевских сыновей, длинный ряд знатных лиц и 35 тысяч воинов, набранных из разных племен и частью нанятых за плату, а частью призванных в силу договора о взаимной военной помощи.

§§ 27 – 34. [ В то время как Юлиан, разъезжавший по всему строю и ободрявший солдат, двинул главную часть своей армии против первой линии германцев ] …со стороны алеманнской пехоты послышался вдруг полный негодования ропот; кричавшие единодушно требовали, чтобы королевские сыновья сошли с коней и сражались в среде пехотинцев, дабы они в случае несчастного исхода битвы не могли бросить простой народ на произвол судьбы и убежать, обеспечив себе безопасность.

§ 35. Услыхав это, Хонодомар сейчас же соскочил со своего коня, и остальные последовали за ним без всякого промедления: ведь никто из них не сомневался в том, что победа будет на их стороне.

§ 36. И вот, как это принято, был дан трубный сигнал, призывавший к началу боя, и обе стороны с большой силой ринулись друг на друга. Началось дело с метания копий, но затем германцы – с большей быстротой, нежели благоразумием, – накинулись с мечами в руках на отряды нашей конницы; они ужасно скрежетали зубами; их ожесточение было необычайно сильно, их развевающиеся волосы стояли дыбом, а глаза пылали дикой яростью… § 42. После того как алеманны отразили и рассеяли нашу конницу, они набросились на первую линию нашей пехоты, чтобы сломить сопротивление и принудить ее к бегству.

§ 43. Но когда дело дошло до рукопашной, бой долгое время шел с равным успехом у обеих сторон. Корнуты и бракхиаты, закаленные продолжительной боевой жизнью и нагонявшие страх одной своей внешностью, подняли громкий бранный крик: этот крик обычно начинается в самом разгаре боя с тихого бормотанья и постепенно усиливается до звука, напоминающего шум волн, бьющихся о скалы…

§ 45. [ Заметив, что алеманны теснят римскую пехоту, ] на помощь своим римским товарищам ускоренным маршем поспешили батавы со [ своими ] королями – устрашающий отряд, готовый, если посчастливится, вырвать окруженных со всех сторон воинов из тисков крайней опасности…

§ 49. [ Изображая дальнейший ход битвы, Аммиан Марцеллин рассказывает между прочим о следующем любопытном эпизоде .] Вдруг от германского войска отделилась полная воинственного пыла кучка знатных воинов, среди которых сражались и короли; вместе с последовавшими за ними простыми воинами они проникли дальше других в глубь боевой линии наших войск и пробили себе дорогу вплоть до самого легиона Приманов 333…

[ Битва при Аргенторате кончилась победой римлян. ] § 58. …Королю Хонодомару представилась возможность бежать… [ Однако при попытке перейти Рейн он был узнан, и лесистый холм, где он спрятался, был оцеплен римскими солдатами. ]

§ 60. Увидев это, Хонодомар, напуганный до последней степени, вышел один и сдался; 200 его дружинников и трое ближайших друзей – считавшие позором пережить короля или не умереть за короля, если бы того потребовали обстоятельства, – тоже добровольно позволили заковать себя в кандалы.

§ 61. И так как варвары по характеру своему склонны унижаться в несчастии, а в случае удачи держат себя совсем иначе, то и Хонодомар, став рабом чужой воли, дал увести себя, бледный от страха и безмолвный от сознания своих преступлений. Как резко отличался он теперь от того Хонодомара, который, совершив столько диких, зловещих и устрашающих деяний, неистовствовал на развалинах [ сожженных городов ] Галлии и свирепо угрожал [ римлянам ]!

§ 63. В этой битве со стороны римлян пало 243 солдата и 4 военачальника: трибун корнутов Байнобад, Лаипсо, затем Иннокентий, предводитель латников 334, и еще один командир в звании трибуна, имя которого мне неизвестно. На стороне алеманнов наши насчитали 6 тысяч простертых на поле битвы, а кроме того, неисчислимые груды трупов были унесены волнами Рейна.

§ 65. Чтобы еще усилить радость по случаю счастливого исхода [ сражения ], Юлиан созвал военный совет, распределил награды, благосклонно повелел привести Хонодомара, который, сначала низко склонившись, [ вслед за тем ] пал перед Юлианом на землю и умолял на языке своего племени о помиловании; его заверили в том, что он может быть спокоен за себя.