Игорь Фроянов - Уроки Красного Октября

Как видим, ни Набоков, ни Милюков, ни министры Временного правительства, присутствовавшие при упомянутом инциденте, нисколько не сомневались в том, что «германские деньги сыграли свою роль в числе факторов, содействовавших перевороту», т. е. Февральской революции [212] По Г. М. Каткову, в данном случае «Милюков просто выразил общераспространенное мнение» (Катков Г. М. Февральская революция. М., 1997. С. 261). . Да и сама выходка Керенского, пришедшего в состояние «осатанелости», косвенно указывает на то, что Милюков попал, так сказать, в больную точку. Волкогонов знает об описанном Набоковым эпизоде, но не делает из этого должных выводов, демонстрируя тем самым свою крайнюю тенденциозность и заданность в оценке событий, относящихся к Февральской и Октябрьской революциям.

Следует сказать, что мы располагаем указаниями на иностранные деньги, служившие делу Февральской революции, не только со стороны либералов, но и со стороны большевиков. Так, И. В. Сталин, выступая на VI съезде РСДРП(б), говорил о причастности к ней «союзного капитала» [213] Шестой съезд РСДРП(большевиков). Август 1917 года. Протоколы. М., 1958. С. 110. . А некоторые документальные данные позволяют высказать догадку, что тут замешаны и «немецкие деньги». Примечательна в данной связи телеграмма германского посла в Копенгагене Брокдорфа-Ранцау, отправленная в германское Министерство иностранных дел неделей спустя после февральского переворота: «Доктор Гельфанд (Парвус), с кем я обсуждал события в России, объяснил, что, по его мнению, конфликт там в настоящее время главным образом между умеренными либералами и социалистическим крылом. Он не сомневается, что последние возьмут верх… Люди, в настоящее время стоящие там у власти, по-видимому, хотят дальше продолжать войну, и вождями фракции, одобряющей эту политику, являются Милюков и Гучков… Доктор Гельфанд верит, что как только амнистия для политически осужденных вступит в силу, явится возможность работать успешно против Милюкова и Гучкова через непосредственный контакт с социалистами» [214] Цит. по: Шуб Д. Ленин и Вильгельм II. Новое о германо-большевистском заговоре 1917 г. С. 248. . Говорить с такой уверенностью о «непосредственном контакте с социалистами» без предварительной практики Парвус едва ли бы смог.

Наша догадка находит документальное подтверждение, не оставляющее никаких сомнений относительно прямых контактов иностранных агентур с социалистами. Немецкий посол в Берне Ромберг в своем докладе германскому канцлеру от 24 августа 1916 г. сообщает о некоем Цивине, который «принадлежит к социал-революционной партии и имеет прекрасные связи с ее лидерами, например с Черновым и Бобровым; он принимал участие в революционном движении 1905 г. и 1906 г., провел некоторое время в тюрьме, со времени освобождения живет в Швейцарии. Он обещал наладить революционную и пацифистскую пропаганду среди русских пленных в Австрии и в самой России» [215] Был ли Ленин немецким агентом?… Документы. СПб., 1994. С. 20. . Этот Цивин, следует из доклада, был связан с австро-венгерскими властями, пользуясь их денежными субсидиями. Ему платили за революционную пропаганду и организацию террористических актов в России. Известна и сумма, которую он получил «за 11 месяцев связи с Австро-Венгерской миссией». Она исчислялась в 140 000 франков. Ромберг считал ее скромной [216] Там же. С. 21. . Барон Хеннет, приписанный к военному ведомству Австро-Венгерской миссии в Берне и военный атташе полковник фон Айнем, по словам Ромберга, были удовлетворены работой Цивина и в будущем ожидали от него «дальнейшей полезной службы». Но тут случилось неожиданное: «высшее австро-венгерское командование вдруг заявило, что Цивин «не проявил достаточной энергии» и поэтому выплаты ему не будут производиться». По свидетельству Ромберга, «Цивин оказался в сложном положении. В расчете на финансовую поддержку он дал ряд обязательств, которые теперь не может выполнить. Поэтому он вынужден сообщить своим агентам о прекращении их деятельности или резко ее ограничить». Чутье и опыт подсказывали Ромбергу, что Цивин, являясь «активным членом Российской социалистической партии», может быть полезен немцам, поскольку «через него можно установить чрезвычайно ценные контакты с социал-революционерами», из которых, по мнению посла, можно «извлечь много преимуществ» [217] Там же. С. 21–22, 23. . Ромберг предлагал выплатить Цивину 25 тыс. франков, что и было сделано. Затем Цивин получил от немцев еще три суммы по 25 тыс. франков. Потом ему выплатили 30 тыс. франков, пообещав дополнительную трехразовую выплату по 5 тыс. франков [218] Там же. С. 24. .

Так устанавливается причастность партии эсеров к «немецким деньгам». Отсюда ясно, почему Керенский, один из виднейших представителей этой партии, закатил настоящую истерику, когда Милюков вспомнил о германских деньгах, способствовавших февральскому перевороту.

Становится понятным и поведение Н. С. Чхеидзе, председателя ЦИК Всероссийского съезда Советов солдатских и рабочих депутатов первого созыва. В состав ЦИК, как известно, было избрано 107 меньшевиков, 101 эсер, 35 большевиков, 8 объединенных социал-демократов, 4 трудовика и «народных социалистов», 1 бундовец. Меньшевики и эсеры, стало быть, составляли абсолютное большинство в ЦИКе. Репутация этого большинства была бы сильно подмоченной, если бы обнаружилась связь эсеров (возможно, и меньшевиков) с «немецкими деньгами». Поэтому, Чхеидзе, вероятно, не хотел возбуждать этот вопрос даже по отношению к своим партийным противникам – большевикам. После того, как Г. А. Алексинский выступил с разоблачением сотрудничества Ленина с немцами, он от своего имени как председателя ЦИК и от имени И. Г. Церетели как члена Временного правительства «обратился тотчас по телефону во все редакции с предложением воздержаться от напечатания клевет Алексинского. Чхеидзе сказал Сталину, что большинство газет выразило готовность исполнить его просьбу…» [219] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.32. С. 413. В действиях Чхеидзе мы не видим никаких других побуждений, кроме желания погасить толки, чреватые падением авторитета и престижа революционных партий.

Многозначителен ход дознания, которое вело Временное правительство по делу о германском «шпионстве» Ленина и большевиков. По словам Волкогонова, «расследование Временным правительством «дела большевиков» велось вяло – было не до того. Власть шаталась и в то же время где-то надеялась, что большевики помогут ей устоять перед лицом правой опасности, новой корниловщины» [220] Волкогонов Д. А. Ленин. Политический портрет. Кн.1. С. 212–213. . Волкогонов еще раз возвращается к этой мысли: «Говоря о «немецкой теме», скажу еще, что, когда в июле Временное правительство отдало приказ об аресте Ленина, начавшееся следствие быстро собрало 21 том доказательств связей большевистской партии с германскими властями. Но затем дело стало глохнуть. Керенский видел в то время главную опасность справа, а не слева и в складывающейся обстановке рассчитывал в определенной ситуации на поддержку большевиков» [221] Там же. С. 220. . О разоблачениях, обличающих большевиков в финансовых связях с немцами и «не доведенных до конца», писал также А. И. Солженицын [222] Солженицын А. Ленин в Цюрихе. Париж, 1975. С. 235. .