Сергей Алексеев - Великое расселение славян. 672—679 гг.

Краков возник в VII в. как резиденция хорватских Краков, правивших вислянами. Изначальное поселение на горе Вавель не было укреплено ничем, кроме природы. Но оно уже становилось естественным центром для поселений, возникающих под горою, по обоим берегам Вислы. VII же или VIII в. датируется приписываемый Краку монументальный курган. Рядом с ним возвышается столь же огромный «курган Ванды» [432]. По народному преданию, курган насыпали подданные Крака, каждый из которых принес по горсти земли. Тело Крака сожгли и бросили прах к подножию холма. Подобные обычаи в Южной Польше известны. В память о Краке установлен праздник поминовения умерших предков — ренкавка (якобы от ręka — «рука»), справляемый на кургане [433]. В кургане Крака действительно не обнаружено погребений. Но поминальные ритуалы на нем справлялись с языческой эпохи [434]. Можно догадаться, что на самом деле у подножия кургана «Крака» не одно поколение бросали прах мужчин из княжеского дома, а у «Ванды» — женщин.

Исполинские курганы «Крака» и «Ванды», воздвигнутые только из религиозных и политических соображений, — явление совершенно уникальное. Ничего подобного в других западнославянских землях этого времени нет. Это памятник исключительного влияния и силы хорватских вождей, покоривших Повисленье. Соединив в своих руках жреческую и воинскую власть, «Краки» обрели в глазах своего народа авторитет, намного превосходящий княжескую власть в других землях. Этого авторитета было достаточно, чтобы мобилизовать силы племени на грандиозное строительство в честь умерших вождей. Здесь мы видим первый признак так и не окончившегося ни в одной из славянских земель развития священной княжеской власти в нечто подобное «деспотии» восточного типа. Черты зачаточной «деспотии» — слияние духовной и светской власти в одном лице, высочайший религиозный авторитет правителя на грани обожествления. Проявляются же они чаще всего именно в возведении монументальных сооружений, в том числе погребальных.

Если «княжение» Крока явилось прямым предшественником средневековой Чехии, то племенной союз вислян — одним из главных слагаемых средневековой Польши. Таким образом, события середины — второй половины VII в. в известном смысле стоят у истоков польской государственности. Тем не менее родословная ее, как увидим впоследствии, восходит далеко не только к хорватской линии.

Правление Само, как уже говорилось, продлилось 35 лет. Умер он в 658/9 г. У «короля винидов» осталось 22 сына и 15 дочерей, рожденных ему 12 женами-славянками [435]. Сразу вслед за смертью Само созданное им из нескольких славянских племен и племенных союзов королевство распалось. Никаких упоминаний о нем в дальнейшем мы не обнаруживаем. Напротив, после кончины короля все подчинявшиеся ему племена возобновили свое независимое существование. Необходимости в поддержании единства они больше не видели.

На севере обособились сербы, усиленные прочным союзом с Тюрингией. На землях Чехии и Моравии образовалось минимум три племенных объединения. Долину Огрже занимал лучанский племенной союз. Основу его составили пять племенных «областей», известных к IX в. Главенствовали собственно лучане, занимавшие плодородную срединную «область», так называемую Луку [436]. Южные земли Чехии и область зличан являлись в VII–VIII вв. территорией дулебского племенного союза. Наконец, в Поморавье сложился теперь полностью независимый племенной союз мораван, который рассматривается иногда как правопреемник королевства Само [437].

Многодетность Само и связь его детей с отдельными племенами явились одним из важных поводов к мирному разделению королевства. Во всяком случае, позднейшие князья хорутан определенно возводили себя к Само [438]. Хорутанское (Карантанское) княжество возникло именно в результате распада королевства Само. Впервые особый «народ славян» в «Карантануме» появляется на страницах письменных источников около 665 г. [439]

Славянский Крнски Град (ныне Карнбург в австрийской Каринтии), именовавшийся у германских и романских соседей Карантаной, стал столицей местных славян около этого времени. Название восходило к местному дославянскому наречию [440]. Славяне приняли его для имени племенной столицы. Крнски Град располагался на месте античного укрепления. Славяне заново перестроили полуразрушенную крепость, возвели вал и палисад. Град занимал площадь 4 га. К востоку от него на поле располагался «княжий камень» — племенная святыня, на которой князь клялся в верности своему народу и обычаям [441]. В обозначении жителей княжества слово «Карантана», «карантаны» видоизменилось в славянское «хорутане». Именно под этим именем предки словенцев упоминаются в русской летописи [442]. Так по-славянски называли они себя сами.

Хорутанское княжество стало прямым преемником входившей в королевство Само полусамостоятельной «марки винидов» в Восточных Альпах. Правивший ею примерно с 630 г. вождь-владыка ненадолго пережил своего короля [443]. Переход власти в «марке» уже после смерти Само к его потомству свидетельствует в пользу того, что владыка был одним из тестей или, скорее, шурьев Само. «Свой», местный королевский сын представлялся славянской знати Норика наилучшим наследником. Это позволяло укрепить статус вождя. Смена правящего рода — частичная — сопровождалась сменой титула на княжеский. Титул «владыка» связан был у славян, в первую очередь со жреческой властью. Сопровождалась смена «династии» и созданием единой племенной столицы в нагорном Крнском граде. Хорутане, в число которых влились и некоторые переселенные сюда аварами племена (стодоряне, дулебы), слились под единой властью. На севере пределы княжества доходили до района античного Карнунта на Дунае [444](ныне Нижняя Австрия). Отсюда можно вести отсчет истории средневековой Каринтии, современной Словении, и складывания словенской народности.

Южным соседом хорутан являлось Лангобардское королевство в Италии — точнее, пытавшееся вести независимую политику Фриульское герцогство. Дань Фриулю платила большая часть зилян, родичей хорутан, обитавших не слишком далеко от их княжеского града. Неудачная война Само с лангобардами ничего тут не изменила. Теперь хорутане были заинтересованы в добрососедских отношениях с Фриулем, особенно в связи с начавшимся после прихода Кувера укреплением Аварского каганата.

Однако история распорядилась иначе. Лангобардское государство, погрязшее в борьбе профранкской кафолической и арианской партий, а также в соперничестве крупных герцогств, в середине VII в. вошло в полосу политической нестабильности. В лангобардские усобицы оказались втянуты сначала авары, а затем, с неизбежностью, и их враги — хорутане.