Баир Иринчеев - Танки в Зимней войне

— Ты кто такой? — спрашиваю.

— Водитель Назаренко.

— Ну, здравствуй. Я тоже водитель. А командир твой где?

— Убили. И танк загорелся.

— Ну, — говорю, — ложись с нами. А башенного не слушай. Сейчас пойдешь дальше — зря убьют. Он все торопится, а надо подождать до ночи.

А башенный все-таки пополз дальше, и больше мы его не встречали. И остались мы вдвоем — водители с подбитых машин. Забрались с ним в кусты поглубже и вдруг увидели небольшой колодец. На дне его было еще немного воды, она даже не успела замерзнуть.

— Вот нам и квартира. Сырая немного, обидно валенки мочить, а все лучше, чем под пулями.

Так и засели мы с ним в эту яму. Нет-нет да высунемся и поглядим на танки. Мой танк горит до конца, и патроны в дисках уже рвутся. А его только дымится, как трубка. И интересно мне поглядеть, что же с ним такое…

Долго сидели мы в колодце. Я даже прикорнул немного, дремота меня взяла.

И почудилось мне, будто я у себя в колхозе взял лошадь, чтобы ехать куда-то, а обратно хватился — лошадь увели. И никак мне нельзя без нее возвращаться… Это все танк у меня в голове вертелся. Очнулся я — сосед меня в бок толкает:

— Ну, вот и темно стало. Стреляют меньше. Пошли.

— Обожди, — говорю. — Приехали мы сюда на машинах, а обратно, что же, пешком?

— Мне самому обидно пешком. А что же, по-твоему, делать?

— Давай посмотрим. Моя машина пропащая. А твою надо поглядеть. Может, еще и живая.

— А вдруг подстрелят нас, когда шуметь начнем. Ночь-то светлая, заметят…

— Чего же бояться. Начнут стрелять, снова в кусты спрячемся.

Мы, согнувшись, подбежали к машине и обошли ее кругом. Как будто все в порядке.

— Ну, — говорю, — залезай. Посмотри, отчего там дым идет. Он сунул голову в люк, и тут же обратно, а в руках обгоревшая куртка. Снова сунулся и вытащил ватники, которые еще дымились. Мы открыли все люки, выпустили дым, закидали снегом остатки огня. Оказалось, что снаряд пробил в машине маленький бензобак. Бензин вспыхнул, загорелись ватники, а дальше огонь не пошел… Ну, значит, машина в порядке, теперь надо заводить.

Он к стартеру — стартер отказал. Я взялся за рукоятку, стал крутить, а машина захолодела, масло остыло, и не расшевелишь. А тут еще стрелять начали. То и дело свистят пули, щелкают по танку. До того крутил — мочи больше нет. Залез я под машину отдохнуть, и даже слезу у меня прошибло от досады. Отдохнул, вылез и говорю:

— Давай сначала.

И стали крутить сначала. И вдруг пошел мотор. Заработал. Застучал. Сначала на двух свечах, потом на трех…

— Ну, — говорю, — залезай в башню. Будь за командира. А машину я сам поведу. До того она мне дорога стала — никому не отдам…

Включил сцепление. Загрохотала машина, качнулась и пошла. А когда отъехали мы немного, стали нам попадаться раненые — и танкисты, и пехотинцы. Мы их брали на заднюю броню, потому что она над мотором и там лежать тепло и удобно. А потом стали класть и на переднюю. Одного раненого взяли с собой, был он сильно контужен и идти не мог. И вел я машину между камнями и кочками осторожно, чтобы раненых не потревожить. А когда вышли на дорогу, перевел ее на третью скорость, а потом и на четвертую, и понеслась она во всю мочь, как живая.

— Ну, думаю, прощайте пока, белофинны. Только мы к вам еще вернемся и посчитаемся за этот день.

И возвращался я к ним еще много раз. Много раз наши танки ходили в атаку на белофинские доты. И научились мы распознавать повадки врагов, уходить от их пушек. Научились налетать на доты, корпусом закрывать амбразуры и выбивать врагов из укрытий.

А машину, которую увел я у белофиннов, отремонтировали и снова пустили в бой. И хотя ходил я на других танках, но не раз еще встречался с этой машиной и узнавал ее по маленькой заплатке, которую наши ремонтники поставили на ее броне так чисто и аккуратно, как будто привесили ей боевую медаль.

Захваченные и отремонтированные финнами танки Т-26. Бело-сине-белая полоса на башне — опознавательный знак финской бронетехники в Зимнюю войну.

15 декабря 1939 года III Армейский корпус финнов доложил о 14 подбитых танках противника. Более того, по финским данным, экипажи 4 советских танков, оставшихся в глубине финских позиций, сдались в плен.

16 и 17 декабря 39-я бригада снова поддерживала наступление стрелковых полков на плацдарме у реки Тайпале, но уже значительно меньшими силами.

16 декабря 1939 года в бой пошли:

• Взвод танков в составе 5 машин 85-го отдельного танкового батальона (комроты лейтенант Прошин) — придан 19 сп 49 сд

• Взвод танков в составе 6 машин 85-го отдельного танкового батальона (комвзвода лейтенант Ерошин) — придан 212 сп 49 сд

• Взвод танков в составе 4 машин 232-го отдельного разведбата (комвзвода лейтенант Локтин) — придан 674 сп 150 сд.

Два танка из 85-го отдельного танкового батальона участвовали в разведке местности района оставленных на поле боя танков.

Результаты боя 16 декабря были незначительными — пехота сумела продвинуться только на 100–150 метров. За 16 декабря 1939 года бригада потеряла 7 человек убитыми (в том числе погибли младший политрук Петров, младшие лейтенанты Васечкин и Бабченко), ранено 7 человек. Вышло в бой 17 танков, вернулось боеспособными семь. Три танка требовали ремонта, осталось на поле боя семь.

17 декабря 1939 года в бой пошла только сводная рота 85-го и 232-го отдельных танковых батальонов в составе 10 танков под командованием старшего лейтенанта Волкова. Потери: 2 убитых, ранен командир роты Волков. С поля боя не вернулось 5 боевых машин.

Танкисты бригады, не участвовавшие в боях, занялись эвакуацией подбитых танков с поля боя и их ремонтом. Неудача наступления 15–17 декабря 1939 года заставила советское командование взять паузу на неделю для более тщательной подготовки к прорыву финской обороны.

Следующее советское наступление на плацдарме Тайпале началось 24 декабря 1939 года, одновременно с ударом по финским частям на северном берегу озера Суванто. На тонком льду озера танки использовать было невозможно.

24 декабря в бой пошли рота лейтенанта Прошина (9 машин из 85-го отдельного танкового батальона) и рота лейтенанта Мокрова (7 машин из 232-го отдельного разведбата). Задачей танкистов было сделать проходы в проволочных заграждениях и поддержать огнем атаку пехоты.

Рота Прошина выполнила боевую задачу — в бою 24 декабря она сделала пять проходов в заборе из колючей проволоки, уничтожила противотанковую пушку и шесть пулеметов. В бою рота потеряла 2 человек убитыми, 3 пропавшими без вести. На сборный пункт после атаки вернулось 5 машин, из них одна была пробита снарядом.