Иван Солоневич - Великая фальшивка февраля

Неограниченной монархии в природе не существует и существовать не может. Как термин «неограниченная монархия» означает совершенно то же, что означает персидский титул «Царя Царей». Как термин «неограниченная монархия» означает монархию, ограничения которой не предусмотрены никаким законом: они предусматриваются бытом, традицией, правящим слоем, жреческой кастой и всякими иными вещами, тоже законом не предусмотренными. О Царях московских В. О. Ключевский писал: «Они имели власть над людьми, но не имели власти над учреждениями». Профессор М. Зызыкин [19]в своем классическом, но еще малоизвестном труде о Патриархе Никоне пишет, что «титул самодержавия не исключал ограничения власти… Не исключала его и Боярская Дума и Земские Соборы»… «Самодержавие уживалось у наших предков вполне с ограничением власти… Самодержавие – это самостоятельность от бояр и вельмож… далекое от римского абсолютизма».

Русский «абсолютизм» есть самодержавие от вельмож и бояр, европейское «самодержавие» есть приказчик вельмож и бояр. Московское «самодержавие» было ограничено: Церковью, Думой, Собором – но главным образом Церковью. П. А. Столыпин в своей речи в Государственной Думе 16 ноября 1907 года сказал:

«Самодержавие московских царей не походит на самодержавие Екатерины II или Царя-Освободителя».

Действительно не походит. Самодержавие московских Царей было без «конституции» ограничено с очень многих сторон, самодержавие XVIII века мадам де Сталь назвала так: «Абсолютизм, ограниченный цареубийством», ограничение похуже любой «конституции». Такого «ограничения» Москва не знала. Самодержавие XIX века было властью императоров, ограниченной: цареубийствами, диктатурой дворянства и угрозой новой пугачевщины.

Была ли «ограничена» власть Государя Николая II? Была. Но вовсе не «конституцией» и не Государственной Думой. И конституция и Дума существовали только в меру того, что Государь Император считал целесообразным. И, когда Государь Император счел целесообразным в нарушение «конституции» разогнать парламент, посадить его членов в тюрьму («Выборгское воззвание») или своей властью изменить даже и Основные Законы страны, – никто в стране не проявил ко всему этому никакого интереса: ну разогнали и разогнали, ну посадили – и пусть сидят. Но когда в 1905 году наша штатская и в особенности военная бюрократия вела беспримерную нашу армию, плоть от плоти и кровь от крови всей страны, от поражения к поражению – страна «ограничила» власть Государя Императора революцией 1905 года. Мы можем спорить о том, была ли эта революция благоразумной или неразумной, – но она была. Если бы «массы» и в самом деле стремились к «долой самодержавие», то они хоть как-нибудь протестовали бы против разгона Первой и Второй Думы, против ареста депутатов и прочего в этом роде, но они не протестовали никак. Для страны дело было в каком-то прорыве «средостения», и поскольку прорыв был сделан, средостение как-то контролировалась, то вопросы «конституции» и «самодержавия» для страны были, по меньшей мере, безразличны. Власть же Государя Императора в самом основном была «ограничена» объективным положением страны: народное представительство было необходимым. Это признавали и Николай I и Николай II. Народное представительство при данном объективном положении страны не могло быть антинародным, до освобождения крестьян оно попало бы в руки знати – «вельмож и бояр», о чем с чрезвычайной резкостью говорил Царь-Освободитель, после освобождения крестьян оно попало в руки «беспочвенной интеллигенции». Но принципу народного представительства русская Монархия не изменяла никогда – поскольку эта монархия существовала. В эпоху цариц монархии не существовало. Это есть основной факт новой русской истории, факт, за который мы сейчас и имеем удовольствие расплачиваться.

Вместо хотя бы более или менее ясных и точных понятий и терминов русская эмиграция блуждает среди зарослей тотемов и табу, суеверий, жупелов, слов, которые ничего не значат, и слов, которые для разных людей обозначают не только разные вещи, но и вещи, совершенно друг с другом несовместимые. Так, социализм шведского образца никак несовместим с социализмом сталинского образца и монархизм Чухнова ни в каком случае несовместим с монархизмом нашего образца. Ибо под одним и тем же термином люди скрывают, бессознательно, но большей частью совершенно сознательно, свои собственные страхи и вожделения, опасения и надежды. Я попытаюсь изложить своими словами, что есть «самодержавие» для разных партий.

1. Группа «крайних монархистов» типа Чухнова и К°. Восстановление – хотя бы на первое время в урезанном виде – старого сословно-бюрократического строя, то есть возвращение к «монархии цариц» или к «диктатуре дворянства».

Писать об этом прямо – нельзя, это понимают даже и Чухновы. Поэтому «прямое действие» – action directe – представляется хотя бы парижскому Союзу дворян, который в изумительном по своей безграмотности бюллетене призывает «благородное русское дворянство», «в купе мирового масштаба», идти на отвоевание попранных законных прав» оного. Союз предполагает, что в мире есть «купа» и что, танцуя от этой «купы», можно опять сесть на чью-то шею. Чухновы выражаются осторожнее: пан Юрпе говорит о том, что «Империю Российскую создало дворянство», следовательно, ни Соловецкие монахи, ни сибирские землепроходцы, ни Ермаки и Дежневы, ни Хабаровы и Строгановы, ни казачество, ни крестьянство в строительстве Империи ни при чем.

2. Высший монархический совет: признание того факта, что с сословной конструкцией русской государственности покончено навсегда.

3. Народно-имперское движение, точку зрения которого нынешний ВМС принял почти целиком: оценка сословной конструкции не только как фактически невозможной, но и как принципиально неприемлемой. Власть Царя, исходящая от народа (как в 1613 году) и работающая для народа, как это было во все века нашей истории, кроме XVIII века. Оценка чухновщины как ведра стрихнина в бочку меда российской монархии.

4. Республиканско-демократическая группа (С. Мельгунов): самодержавие, как препятствие свободной игре политических партий, интересов, самолюбий и вожделений, – в той форме этой игры, которая привела: Россию – к Сталину, Германию – к Гитлеру, Италию – к Муссолини.

5. Социалисты типа Р. Абрамовича: «Я его знаю, он нам опять черту оседлости заведет».

6. Солидаристы: о русском самодержавии не говорят вообще; они мечтают о своем собственном.