Михаил Воробьёв - Япония в III-VII вв. Этнос, общество, культура и окружающий мир

В III–VII вв. развитие культуры на Японских островах испытало сильное воздействие материковой цивилизации. Рассмотрим некоторые общие вопросы этой проблемы.

В отличие от далекого неолитического прошлого в III–VII вв. любая культурная диффузия на острова осуществлялась с материка. На материке выделялись три крупных культурных центра, непосредственное влияние которых достигало Японии: Корея, Китай, Индия.

До середины VII в. из этих трех центров для Японии наибольшее значение в культурном отношении сохраняла Корея. Полуостров наиболее близок к архипелагу (особенно к о-ву Кюсю), и взаимные непосредственные контакты уходили в незапамятную древность. Через полуостров на острова проникали переселенцы — носители зачатков культуры яёи и курганной культуры. В свою очередь, чего не было прежде, в раннем железном веке японцы проникали на полуостров, участвовали в междоусобицах, т. е. поддерживали непосредственные и взаимные контакты с рядом владений. Междоусобицы на полуострове, вторжения китайцев, походы японцев — все это создавало благоприятную обстановку для иммиграции на острова. Косвенные данные свидетельствуют о благожелательном отношении японских правителей к притоку иноземцев. Так, около 11-го года правления Одзина (280?) в результате падения царства У, нападений корейских племен на китайские префектуры в Корее множество китайских и корейских монахов и ученых, крестьян и ремесленников переселилось на архипелаг. Японцы активно регулировали иммиграцию, добиваясь содействия местных владетелей в отправке нужных контингентов в Японию. Когда на 19-м году правления Одзина (288?) силланцы воспрепятствовали переселению, Япония послала войска в Корею.

В 463 г. предпринята сознательная вербовка иноземцев в Пэкче. Прибывшие китайцы в отличие от старых переселенцев получили название «новых, нынешних ханьцев» (яп. имаки-но ая). Из них были образованы корпорации гончаров, седельников, художников, парчевников, переводчиков, портных. Археологи подтверждают зарождение в Японии специфической керамики суэки, сложившейся лри тесном участии пришельцев. Эта керамика использовалась при погребениях, и потребность в ней росла. Седельники, художники, парчевники много сделали для создания особого художественного стиля в правление Суйко. В 553 г. японский посол привез царю Пэкче послание и оружие. Он имел особое поручение: «Необходимо набрать людей, опытных в медицине, в гадании по «И цзину», в календарях. Приблизить их ко двору, [а других] отдалить. Если в течение года и месяца или немногим дольше отыщут вышеуказанные категории людей, то пусть пошлют их с посольством, когда оно будет возвращаться, таким образом их можно обоюдно разменять. Пусть также снабдят гадательными книгами, календарями и лекарствами всех видов» [Nihongi, XIX, 38]. В следующем году правитель Пэкче послал 10 человек: гадателей, составителей календаря, врачей, фармацевтов, музыкантов. Около 600 г. японцы провели новый широкий набор умельцев в Корее и в Китае.

Корея первая ознакомила японцев с новейшими достижениями: дальневосточной культуры. Причем роль ее была двойственна: она являлась и резервуаром, откуда японцы черпали эти новшества, и мостом, связывающим архипелаг с китайским культурным центром. Как уже говорилось, политическая ситуация в этой части континента сложилась таким образом, что до 420 г. столица наиболее влиятельного китайского государства находилась на Севере и путь в нее для тогдашних японцев был возможен либо по суше через Корейский полуостров, либо морем вдоль западного побережья полуострова и через Бохайский залив. При этом, естественно, японцы сперва контактировали с корейцами. Обычно на этом и кончились попытки прорваться к китайскому центру, так как, с одной стороны, на севере полуострова располагалось могущественное Когурё, контролирующее пути в Китай, а с другой — тяга к контактам оказывалась частично удовлетворенной уже на полпути, в Корее [Накада, 1956; Хаи гукса, 1960, с. 607–616].

После разделения Китая на Северный и Южный, причем на Севере господствовали кочевнические династии, а на Юге — китайские (Сун, Ци, Лян), ситуация изменилась. Путь в Южный Китай по сухопутью теперь преграждался не только когурёсцами, на и кочевниками и, кроме того, растягивался. Морской же путь захватывал лишь часть западного побережья Кореи, пересекал Желтое море и шел на юг вдоль побережья Китая вплоть до устья р. Янцзы. Полуостров перестал быть для японцев единственными воротами на материк. К тому же запросы японцев росли. Они понимали, что истоки многих новшеств, переданных им корейцами, находятся в Китае. Это способствовало известной переориентации культурных связей в пользу китайского центра [Шао Сюньчжэн, 1955].

«Нихонги» рассказывают о том, как странствующие студенты- школяры и богословы-паломники ездили в суйский Китай. Так, в 608 г. на посольском корабле отправилось восемь таких пассажиров. Семь из них принадлежали к натурализовавшимся китайцам или их потомкам, а один был переводчиком. Судьба двоих из них неизвестна, остальные вернулись через продолжительное время—16–33 года: пятеро на посольском корабле Силлы, а один — на танском. Кроме них еще известны имена по меньшей мере пятерых путешественников, вернувшихся в 623 г. на сил- ланском посольском корабле. Такие поездки наделяли путешественников огромным авторитетом: из 13 человек, побывавших в заморских странах, трое вошли в десятку реформаторов Тайка. Другие стали советниками, крупными консультантами по вопросам конфуцианства, медицины, политики [Кимия, 1155, с. 70].

С объединением Китая, династией Тан роль китайского культурного центра стала для Японии первостепенной. Расцвет китайской культуры, активизация внешних сношений при Тан, возросший интерес японцев ко всему иноземному, особенно созвучному с бурными десятилетиями реформ Тайка, — все способствовало упрочению интереса обитателей Японских островов к Китаю.

На протяжении VII в. из Японии к танскому двору был послан ряд посольств: в 630, 653, 654, 659, 665-, 667, 669 гг., причем посольство 665 г., похоже, лишь сопровождало возвращающееся танское посольство, а посольство 667 г. не добралось до цели. Дорога в оба конца занимала один-два года и для многих оказалась роковой: из 16 послов и их заместителей пятеро умерли в пути [Кнмия, 3955, с. 75–76]. Эти посольства имели важное значение для культурного и торгового обмена.

Странствующие студенты-школяры и богословы-паломники ездили в танский Китай еще в большем количестве, чем в суйский. С 653 по 700 г. по меньшей мере 38 человек, имена которых сохра-нились, отправились в танский Китай, хотя 10 из них не доехали до цели или умерли в пути. 10 человек (включая и двух собиравшихся в Китай) ездили с теми же целями в Силлу. Среди путешественников были, например, Досё — первый апостол секты Хоссо, учение которой он перенял в Китае, Тицу и Титацу — настоятели секты Куся, Бансэки — автор книги по китайской письменности и пр. В задачу школяров не входило специальное изучение технологии. Но в пути их сопровождали лекари, живописцы, ювелиры, кузнецы, ремесленники, которым надлежало повысить свою квалификацию за границей. Китайские ученые и техники сопровождали возвращавшихся японских послов и часто натурализовались в Японии. Имена 20 таких переселенцев сохранились в японской летописи. Таким же путем прибывали в Японию китайские монахи.