Леонид Васильев - Древний Китай. Том 1. Предыстория, Шан-Инь, Западное Чжоу (до VIII в. до н. э.)

Для Западного Чжоу источники позволяют вычленить три региона, в которых организация производства, прежде всего сельскохозяйственного, отличалась от других вследствие различий в условиях существования. Соответственно неодинаковыми были и формы редистрибуции. Эти три региона — исконные земли чжоусцев, населенные чжоусцами, т.е. столичная зона Цзунчжоу на западе; населенная преимущественно шанцами, а также и чжоусцами вторая столичная зона Чэнчжоу на востоке; территории уделов.

Об условиях жизни, формах существования, характере производства и взаимоотношений производящих низов с управляющими верхами в источниках сохранилось достаточно много сведений. Скажем, в песне «Ци юэ» («Седьмой месяц») из «Ши-цзина» повествуется, как считают специалисты, о жизни чжоуских земледельцев еще до крушения Шан. Если связать упомянутые в песне эпизоды хозяйственного года (вся ее композиция — перечисление месяцев и соответствующих работ), то возникает достаточно стройная картина: крестьяне пашут, сеют, убирают урожай, выращивают овощи, ухаживают за скотом, заготовляют тутовник для шелковичного червя, ткут и прядут, шьют и готовят пищу, собирают травы и топливо, строят и ремонтируют, заготовляют лед на летний сезон и даже участвуют в охоте. Лучшую часть охотничьей добычи, лучшую ткань и лучшие одежды они предназначают для правителя-гуна. Мужчины после сбора урожая используются в качестве рабочей силы для сооружения его дворца. Лучший кусок жертвенного мяса на ритуальных торжествах в дни праздника урожая тоже предназначается ему. Не приходится говорить и о том, что вся производственная сторона повседневной жизни крестьян протекает под присмотром тянь-цзюня (букв, «господин полей», «хозяин земли»), контролировавшего работу (см. [96, с. 183—187; 154, т. 7, с. 676—691]).

Функции тянь-цзюня из «Ци юэ» не вполне ясны. Скорей всего, он — администратор, может быть, старейшина крестьянской общины. От него, видимо, зависели и перераспределение земельных наделов, и организация коллективных работ, и определение той доли, которую приходилось выплачивать в счет натурального налога. Видимо, он же направлял очередников на работы во дворец. Из «Ци юэ» нельзя заключить, что какая-то часть урожая (а не тканей, одежд, охотничьей добычи, т.е. как бы продуктов побочных промыслов) шла в виде налога гуну. Не исключено, что подобной практики не было, ибо для пополнения казенных амбаров гуна использовались — как то было и в столичной зоне Шан, на чей опыт явственно ориентировались чжоуские гуны в процессе трибализации и формирования собственного протогосударства, — специальные «большие поля». О них достаточно много сказано в песнях «Шицзина», начиная с «И си», краткого песнопения типа гимна:

О Чэн-ван! Ты уже созвал всех!

Возглавляя крестьян- нунфу,

Отправляешься сеять просо.

Поскорее возьмите ваши сохи сы

И все из тридцати ли

Дружно принимайтесь за работу,

Образовав 10 тысяч пар- оу

Из песни видно, что в раннечжоуском Китае существовала традиция, согласно которой сам правитель возглавлял пахоту на специальном поле, куда для работы направлялись представители чжоуских коллективов. По подсчетам Дин Шаня, чжоусцы в момент завоевания Шан подразделялись на 30 родоплеменных групп [108, с. 44]. И хотя цифры в «И си» явно условны, ибо едва ли даже на очень большом поле возможна одновременная работа 10 тыс. пар пашущих, кое о чем они все же говорят. Первая из них, вполне возможно, о числе коллективов, принявших участие в работе, вторая — о числе участников пахоты на «большом поле» (быть может — на «больших полях»?). В том, что спустя век-полтора после Чэн-вана «больших полей» было уже по меньшей мере несколько, убеждает знакомство с некоторыми другими песнями «Шицзина» («Синь нань шань», «Фу тянь» и «Да тянь» [96, с. 289—294; 154, т. 8, с. 1109—1144]), где описывается труд крестьян на общих полях под присмотром тянь-цзюня и при символическом участии вана, который обозначен в песнях поэтическим термином Цзэн-сунь («Потомок»). Поля, о которых идет речь, названы в песнях «полями Цзэн-суня», а урожай с них — «урожаем Цзэн-суня».

Все три песни хронологически и стилистически более поздние, чем «И си». Разница и в том, что в одном случае в обряде вспашки принимает участие правитель, а в остальных о нем только упоминается, да и то иносказательно. Видимо, можно предположить, что в столичной зоне Цзунчжоу со временем, как и в столичной зоне Шан, стало несколько «больших полей», за счет урожая с которых существовали ван и все его окружение, хотя первоначально было лишь одно такое поле, которое считалось ритуальным. Возможно, это было то самое поле цзе-тянь , урожай которого предназначался для жертвоприношений и использовался в качестве страхового фонда.

Известно, в частности, что чжоуский Сюань-ван (827— 782 гг. до н.э.), взойдя на трон, отказался от древнего церемониала личного участия правителя во вспашке ритуального поля. Об этом упомянуто в гл. 4 труда Сыма Цяня [86, т. 1, с, 200] и более подробно — в «Го юе», где сказано, что во вспашке ритуального поля издревле участвовал сам ван, и дается достаточно подробное описание церемониала: тщательное наблюдение за весенней природой, подготовка казенных сельскохозяйственных орудий, пост, омовение и жертвоприношение, работа всех на священном поле (ван проводил одну борозду, остальные утраивали это число в соответствии с рангом, т.е. проводя 3, 9, 27 борозд, а заканчивали пахоту крестьяне), уход за полем, сбор урожая и т.п. (см. [28, с. 28—30]).

Если сопоставить эти данные с шанскими обычаями и вспомнить о найденных археологами массах казенных серпов для сбора урожая, едва ли будут основания для сомнений в том, что в Цзунчжоу, как и в столице Шан, для обработки «больших полей» казенными орудиями с последующим угощением за счет казны приглашались крестьяне из окрестных поселений, общин.

Стоит напомнить, что чжоуские тексты свидетельствуют о сосуществовании двух видов полей, общих (казенных) и индивидуальных крестьянских. В песне «Да тянь» есть хорошо известная фраза:

Пусть дождь сначала оросит поле гун, А затем уж и наши поля сы [154, т. 8, с. 1143].

Она перекликается с много более поздней теорией Мэн-цзы о так называемой системе цзин-тянь . Согласно Мэн-цзы, в квадрате из девяти равных полей (три по вертикали и три по горизонтали) центральное поле гун, т.е. «общее», обрабатывалось совместно восемью крестьянами, каждый из которых за это получал индивидуальный надел сы такого же размера. Мэн-цзы назвал такую форму редистрибуции термином чжу («взаимопомощь», «совместная работа») и противопоставил ее будто бы практиковавшейся в Ся дани и сменившему чжу в Чжоу сбору налогов. Мэн-цзы уподобил чжу понятию цзе, т.е. отработкам на ритуальном поле цзе-тянь, где тоже шла совместная работа, как о том только что шла речь (см. [127, с. 197]).