Леонид Васильев - Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)

Дело в том, что все чжухоу имели по нескольку жен и наложниц. В источниках много упоминаний о практике сорората, когда в жены вместе с главной невестой одновременно брали и ее младшую сестру [118] 13 Достаточно подробно об этом было написано в свое время выдающимся французским синологом М.Гране [191]. . Подобная практика, сохранившаяся и в эпоху империи чуть ли не до XX в., не только заметно укрепляла родственные связи между домами в общем-то не слишком многочисленных в Чуньцю чжухоу , но и гарантировала расширенное воспроизводство наследников. Как правило, их было много. Если не считать тех, кто погибал в ходе жестокой борьбы за наследство (когда эта борьба велась, что бывало далеко не везде и не всегда) либо в феодальных войнах между царствами, все остальные так или иначе обустраивались дома или на чужбине.

Часть их, причем с каждым поколением все уменьшавшаяся, становилась сановниками и включалась в число небольшой группы влиятельных наследственных владельцев субуделов, вотчин. Именно эти аристократы создавали могущественные кланы, ибо только наследственное владение вотчиной давало им такую возможность. Другие занимали должности рангом пониже, получая в кормление города с прилегавшей к ним округой. Отличие их от наследстбенной знати (вотчинников) было в том, что кормления имели, как правило, условный и ненаследственный характер и давались аристократу на время службы (возможно, иногда с правом перехода в руки наследника вместе с должностью). Не исключено, что при благоприятных обстоятельствах эти кормления могли расшириться за счет соседних, укрепиться и превратиться в вотчину в рамках крупного субудела, особенно если он возглавлялся людьми того же клана.

Некоторые из наименее удачливых наследников могли оказаться и без вотчины, и без кормления. Иногда на группу таких наследников выделялось одно кормление, как то было с чересчур многочисленной родней цзиньского Сянь-гуна, впоследствии им же истребленной. Если дело не кончалось столь трагично, обездоленные наследники должны были завоевывать себе место под солнцем. Как правило, они становились воинами, служили колесничими у командиров или сами воевали на колесницах и в случае воинской удачи могли — как то характерно для феодальных структур — добиться успеха, обрести кормление или даже вотчину.

Если к многочисленным сыновьям правителей прибавить сыновей их братьев и дядей, а потом и сыновей всех этих сыновей (т. е. если представить себе генеалогическое древо, развивающееся по нормам конического клана, хотя бы только в рамках двух-трех поколений), то окажется, что число аристократов высшего ранга, т. е. только ближайших, второй-третьей степеней родства родственников правителя, со временем становилось весьма внушительным, даже принимая во внимание погибших в мятежах, междоусобицах и постоянных войнах. А ведь следует учесть еще и сыновей высших сановников- цинов , владетельных аристократов из отдаленной родни правителя, а то и вовсе не родственных правителю аристократов. Словом, наследственная знать и ненаследственные аристократы представляли собой весьма многочисленную прослойку восточночжоуского общества, находившуюся к тому же в состоянии непрерывной ротации.

Что касается наследственной знати, занимающей следующую после вана, гегемонов и чжухоу ступень пирамидальной иерархической лестницы, то она была тем влиятельным слоем общества, на который опиралась власть чжухоу , которые в принципе благоволили к своей родне [140]. Именно из рядов высшей аристократии обычно выходили министры и генералы, советники и помощники правителей. Для содержания этого высшего слоя, привыкшего к привилегиям и высокому стандарту престижного потребления, нужны были немалые регулярные доходы. Слаборазвитая в раннечжоуском Китае система централизованной редистрибуции, незнакомая со столь характерными для ближневосточной древности царско-храмовыми хозяйствами, не была в состоянии обеспечить высшую сановную знать всем необходимым. Зато обществу была хорошо знакома привычная с шанско-западно-чжоуских времен система уделов.

Неудивительно поэтому, что как только вчерашние раннечжоуские уделы окрепли, увеличились в размерах и превратились в фактически самостоятельные государства, удельная система стала создаваться и в них, причем усилиями самих правителей, просто не видевших, не знавших иной формы вознаграждения своих ближайших родственников и помощников. Именно в результате довольно щедрых раздач, во всяком случае на первых порах, в царствах и княжествах восточночжоуского Китая появились те самые субуделы-вотчины, о которых уже не раз упоминалось и которые, собственно, и составили фундамент феодальной структуры Чуньцю. Структура же, в свою очередь, воздействовала на формы взаимосвязей в высших слоях общества, способствуя становлению в нем прослойки высшей наследственной знати, аристократии.

Проблема аристократизма как феномена, тесно связанного не только с самим сословием аристократов, но и со свойственными ему этикой и церемониалом, довольно неплохо изучена, даже имеет свою богатую историю. Правда, эта история создана в основном на европейском материале (см., в частности, [2]). Но немало написано в связи с этим и о древнем Китае. Как специально обратил внимание Г.Крил, аристократия формируется веками и лишь после этого существует как заметная и влиятельная социальная группа, играющая ведущую роль в обществе [174, с. 331 и др.].

Мало известно о том, что представляла собой региональная знать в Шан. Мы достоверно знаем лишь о самом факте ее существования, но не о ней самой. Известно, например, что одним из региональных правителей в Шан при У Дине была его жена Фу Хао, чью богатую гробницу не так давно обнаружили и раскопали китайские археологи. Но это была в первую очередь жена вана и лишь во вторую — глава одного из региональных подразделений. Тем не менее есть определенные основания полагать, что региональная аристократия уже в Шан жила по стандартам, принятым лишь для самых верхов, включая и образ жизни, и привилегии. Ранняя чжоуская знать времен У-вана и Чжоу-гуна, видимо, старательно копировала эти стандарты.

Впрочем, овладев ими достаточно быстро, западночжоуская аристократия внесла немалый собственный вклад в их формирование и совершенствование. В частности, создавались строго очерченные нормы кланового поведения, вассально-сюзеренных взаимных обязательств и т. п. Хотя эти нормы и взаимные обязательства далеко не сразу приняли облик жестко соблюдаемых нормативов, о чем, в частности, свидетельствует беспрецедентный факт мятежного выступления могущественного вассала Э-хоу против его сюзерена Ли-вана, тем не менее заданный самой жизнью процесс укрепления стандартов аристократической этики шел вперед. Впоследствии он был задним числом даже воспет и закреплен в каноническом сочинении «Или».