Владимир Крючков - Личное дело

Ну а партия? Она продолжала пребывать в растерянности, в состоянии неуправляемости, была брошена на произвол судьбы. Действия в защиту Октября, Ленина, социализма, всего положительного в нашей истории предпринимались инициативно местными партийными организациями, отдельными коммунистами или группами, кстати, поддерживавшимися в многочисленных случаях беспартийными. Впоследствии историки отметят и это обстоятельство.

В начале октября 1989 года на Пленуме я был избран членом Политбюро ЦК КПСС. Через пару дней Горбачев предложил мне выступить с докладом на торжественном собрании по случаю 72-й годовщины Октябрьской революции.

Обычно доклады поручались за два-три месяца. Тут оставался всего лишь месяц. Я попросил освободить меня от доклада, выразил готовность выступать в следующую годовщину или по другому случаю.

Горбачев сказал, что из членов высшего партийного руководства с докладом по случаю какой-либо юбилейной даты не выступал только А. Яковлев, но, по некоторым соображениям, он не хотел бы поручать ему доклад из-за опасений, что его наверняка уведет не туда, куда надо. Но самое главное, далеко не все воспримут его как докладчика положительно.

Яковлев весьма болезненно среагировал на то, что ему не поручили выступать с докладом. Тогда он еще положительно на словах относился к Октябрю, к Ленину. Помнится, на вопрос, как вы относитесь к Ленину, Яковлев ответил: «Хорошо! Даже сверххорошо!»

По возможности я старался успокоить его, но этот человек обид не прощает. Еще раз пропустить «очередь» докладчика по столь значительному поводу — удар по имиджу, а для тщеславия Яковлева это было слишком тяжелым ударом.

Почти всех членов Политбюро я просил посоветовать мне, что следовало бы отразить в докладе. Спросил у Яковлева, смысл его совета — призвать смелее идти к демократии. На мой вопрос, как быть с правопорядком в государстве, с защитой его устоев, последовал ответ: «А вот когда установим демократию, получат развитие ее начала и институты — вот тогда мы через демократию, полную свободу придем к порядку».

Я не согласился с таким подходом, заметив, что ведь можно все разрушить, расстроить и тогда не на чем будет держаться порядку, что эти две проблемы следует решать параллельно, иначе мы придем к краху.

Поинтересовался возможными соображениями у Лигачева. Его ответ: «Посильнее сказать об Октябре!» Слишком частыми и огульными, по его словам, стали нападки на Октябрьскую революцию, на Ленина и партию.

Медведев посоветовал пошире осветить вопрос о теоретическом обосновании перестройки.

Язов попросил потеплее сказать об армии, ее прошлых заслугах, подчеркнуть значение подвига советского народа в Великой Отечественной войне.

Рыжков: «Ухудшается положение в экономике, не начнем лучше работать, наступят тяжелые времена, забастовки могут доконать нас».

В конце октября материалы доклада были готовы и по установившейся практике я разослал их членам и кандидатам в члены Политбюро, секретарям ЦК КПСС. Показал их также на товарищеской основе тем, кого хорошо знал лично: журналистам, ученым, общественным деятелям.

Вскоре получил отзывы — в основном положительные, доброжелательные, с конструктивными замечаниями.

Одобрил материалы Горбачев, даже кое-что ужесточил. Особенно одобрил замысел доклада, а он состоял в следующем: обозначилось явное вползание в кризис в политическом, экономическом, идеологическом направлениях. Стали обостряться межнациональные отношения. Пошли на этой почве конфликты с человеческими жертвами. Появились беженцы. Важно было дать оценку ситуации, определить рубежи, на которых следовало бы остановиться, хотя бы на какое-то время. Подчеркнуть, что не может быть никакого возврата к тому порочному, что было в прошлом! Обозначить решимость и далее развивать демократию, но при одновременном усилении правопорядка.

Считаю необходимым воспроизвести некоторые положения доклада, в которых были отражены эти задумки.

Для критиков партии, особенно из молодого поколения, отмечалось в докладе, полезно было еще напомнить, что «трудящиеся пошли за партией, ибо она взяла на вооружение главные чаяния народа: прекратить империалистическую войну, передать власть Советам, землю крестьянам, фабрики и заводы рабочим, предоставить каждой нации возможность для развития и процветания» (кстати, эти лозунги актуальны и сейчас, но в силу уже других причин).

Далее в докладе отмечалось, что до 1917 года в мире господствовал капитализм и что будущее народов решалось, по сути, в нескольких западных столицах. Решалось так, что войны следовали одна за другой, пока не слились в общемировую бойню. «Октябрь лишил империализм монополии на определение сути планеты, послужил своеобразным детонатором целой серии антиколониальных, народно-демократических и социалистических революций, прокатившихся по всем континентам».

Более чем 70-летней советской истории в докладе была дана неоднозначная оценка. «Наряду с положительным, — говорилось в докладе, — мы извлекли из истории и другой — горький опыт. Речь идет о тяжелых, разрушительных последствиях сталинизма, которые деформировали социализм, извратили ленинскую концепцию нового общества. Преждевременный отход от нэпа неоправдан и ущербен, диктат командно-административной системы нанес серьезный урон экономике, вызвал социальную напряженность. Культ личности до неузнаваемости исказил институт советского народовластия». Решительно осуждались сталинские репрессии. «Но вместе с тем мы окажемся глубоко не правы и станем духовно нищими, если сведем историю страны и партии к сплошным ошибкам. Под каким бы предлогом ни искажалось прошлое — это всегда антинаучно и безнравственно».

Содержалось предостережение от иллюзий. «Каждый из вас должен быть реалистом и отдавать себе отчет в том, что коренное улучшение экономики требует больших усилий и определенного времени. В то же время остается фактом, что кризисные явления в народном хозяйстве пока преодолеть не удалось. Более того, они даже усугубились. В обществе нарастает беспокойство».

И далее: «Совершенно ясно, что командно-административная система себя изжила. Но для того, чтобы она окончательно ушла в прошлое, предстоит создать новый механизм хозяйствования. А это напряженная, кропотливая, повседневная работа по многим направлениям».

Проблема собственности оценивалась как ключевая в экономической реформе. Признавалось право на все формы собственности, но никакого разрушительного отношения к государственной собственности. В подтверждение назревания кризисных явлений приводились такие данные. «Только в 1988 году прибыль, полученная предприятиями и организациями страны, возросла на 12,3 процента, тогда как валовой национальный продукт увеличился на 8 процентов. Еще больший разрыв между ростом доходов и увеличением производства товаров образуется в 1989 году».