Леон Урис - Эксодус (Книга 1 и 2)

Год тому назад, с приходом лейбористов к власти, у всех появились на миг новые надежды. Лейбористы всегда обещали превратить Палестину в образцовый мандат с открытой иммиграцией. Ходили даже слухи о том, что Палестину примут в члены Британского содружества.

Все эти обещания лопнули как мыльный пузырь, как только до слуха лейбористского правительства донесся клекот черного золота из-под аравийских песков. Решения были отложены впредь до дополнительного изучения, были назначены новые комиссии, пошли новые обсуждения как в продолжение 25 лет до этого.

Но ничто не могло остановить яростного стремления еврейских беженцев в Ля Сиотат попасть в Палестину. Агенты Мосада Алия Бет рыскали по Европе в поисках евреев, переживших катастрофу, переправляли их через границы благожелательных государств путем подкупов, подлогов, контрабанды; хитростью и даже насилием.

Шла гигантская игра, и действующие лица то и дело менялись на сцене. С самого начала Франция и Италия были на стороне беженцев и открыто сотрудничали с Мосадом. Их границы были открыты для беженцев, и они не очень препятствовали созданию сборных пунктов. Италии, оккупированной английскими войсками, это удавалось с трудом. Главным центром беженцев стала Франция.

Вскоре лагеря для беженцев, как Ля Сиотат, были переполнены. Мосад приступил к нелегальной переправке беженцев в Палестину. Европейские порты кишели агентами Мосада, покупавшими на деньги, получаемые от американских евреев, суда, и переделывавшими их, приспосабливая к прорыву английской морской блокады Палестины. Англичане использовали в этой борьбе не только флот, но и дипломатический аппарат, в качестве контрразведывательных центров против Мосада.

Жалкие суденышки Мосада Алия Бет, забитые до отказа людьми на грани отчаяния, брали курс на Палестину только для того, чтобы их перехватывали англичане, как только они пересекали трехмильную прибрежную полосу. Беженцев обычно помещали в новый лагерь; на этот раз у Атлита, в самой Палестине.

Когда Карен узнала, что ее отец жив, ей тоже захотелось попасть в Палестину. Ей представлялось естественным, что ее отец тоже приедет туда.

Хотя ей было только 15 лет, ее приняли в группу пальмахников, устраивавших ночью посиделки у костра, рассказывали чудеса о стране обетованной, пели прекрасные восточные песни на слова, взятые прямо из библии. Они шутили, пели и говорили ночи напролет, то и дело подбадривая Карен.

- Ну-ка, Карен, станцуй!

Ей поручили заботу о сотне детей, которых она должна была подготовить к тому моменту, когда мосадовское судно возьмет их на борт, чтобы прорваться через блокаду и высадить их в Палестине.

Британская иммиграционная норма составляла всего полторы тысячи человек в месяц, и они всегда выдавали сертификаты либо старикам, либо детям, негодным к несению воинской службы. Мужчины отращивали бороды и красили волосы в серый цвет, чтобы выглядеть стариками, но из этих ухищрений обычно ничего не выходило.

В апреле 1946-го года, спустя 9 месяцев после того как Карен покинула Данию, Галили сообщила ей однажды великую весть:

- На днях прибудет корабль Мосада и ты со своей секцией погрузитесь на борт. У Карен забилось сердце.

- Как называется судно?

- Давидов Щит, - ответила Галили.

Глава 16

Си-Ай-Ди был в курсе всего, что касалось эгейского грузового парохода "Карпатос". Они знали точно, когда именно судно куплено Мосадом в Салониках, они следили за 45-летним пароходом, водоизмещением в 800 тонн, когда он направился в Пирей, афинский порт, где он взял на борт американскую команду, нанятую Алией Бет, и проследовал в итальянский порт Геную. Они наблюдали за тем, как "Карпатос" переделали и приспособили к нелегальной перевозке беженцев, и они знали точно, когда он снялся с якоря и взял курс на Лионский залив.

Все южное побережье Франции кишело агентами Си-Ай-Ди. Над Ля Сиотат было установлено круглосуточное наблюдение, чтобы обнаружить малейшее подозрительное движение. Был подкуплен ряд французских старших и младших офицеров. Уайтхолл нажимал на Париж, чтобы французские власти не допустили входа "Карпатоса" во французские воды. Но ни английский нажим, ни подкупы ни к чему не привели: они не могли помешать французскому сотрудничеству с Мосадом. "Карпатос" вошел в трехмильную зону.

Начался следующий этап игры. Произошло несколько побегов из Ля Сиотат, чтобы отвлечь внимание англичан и сбить их с толку. Французские транспортники предоставили грузовики, и за рулем сидели французы. Когда англичане были совершенно сбиты с толку, произошел настоящий побег. 1600 беженцев, в том числе и вся секция Карен, были вывезены из Ля Сиотат в одно укромное место на побережье. Весь район был оцеплен французскими войсками, и движение в нем приостановлено. Беженцев разгрузили с машин на берегу тихой бухточки и перевезли на резиновых лодках к ветхому пароходу.

Всю ночь резиновые лодки шныряли туда и обратно. Сильные руки американских моряков подняли перепуганных беженцев на борт. Рюкзак, фляга с водой и горячее желание оставить Европу позади - вот и весь их груз.

Детей Карен, самых маленьких, взяли на борт в первую очередь. Их поместили в трюме отдельно, рядом с лестницей, ведущей на палубу. Карен тут же принялась успокаивать их. К счастью, дети так устали, что они тут же заснули. Некоторые хныкали, но она была тут как тут и быстро успокоила их.

Прошел час, два, три; в трюме становилось тесно. Приводили все новых и новых беженцев, пока трюм был до того забит, что негде было повернуться.

Затем людей начали размещать на палубе - сначала на корме, а когда и там места не стало, то и на носу.

Капитан судна, американец Биль Фрай, спустился по лестнице, окинул взглядом зажатую в трюме людскую массу и свистнул. Это был коренастый мужчина с небритым лицом и с вечной сигарой в зубах.

- Эх и дали бы нам жару пожарники в Бостоне, если бы они видели все это! пробормотал он.

Он замолчал и прислушался. В темноте какой-то очень приятный голос напевал колыбельную песенку. Он ступил в трюм, перешагнув через тела, и направил электрический фонарь в сторону Карен, державший ребенка на руках и убаюкивающей его. На мгновение ему показалось, что он видит мадонну. Он моргнул. Карен подняла голову и велела ему рукой убрать фонарь.

- Эй, детка... ты говоришь по-английски? - послышался грубый голос Биля.

-Да.

- Кто здесь начальник над детьми?

- Я отвечаю за детей и я бы попросила вас говорить потише: я насилу их успокоила.

- Я буду говорить, как мне заблагорассудится, понятно? Я - капитан судна. Ты и сама, поди, не старше этих детей.

- Если вы справитесь со своим судном так же хорошо, как справляюсь я с детьми, - сердито сказала Карен, - то мы утром будем в Палестине.