Леон Урис - Эксодус (Книга 1 и 2)

После предварительного медицинского осмотра детей Бен Канаану доложили, что потребуется несколько дней, прежде чем дети достаточно окрепнут и судно сможет отправиться в 36-часовый рейс в Палестину. Небольшая еврейская община на Кипре послала к Ари делегацию с просьбой позволить детям отпраздновать первый день предстоящего праздника "Ханука" на острове. Ари согласился.

Только после многократных заверений, что у Карен все в порядке, Китти позволила себе роскошь принять горячую ванну, съесть сочный бифштекс, выпить двойную порцию виски и погрузиться в чудесный, глубокий 17-часовый сон.

Проснувшись, Китти задумалась над вопросом, увиливать от которого теперь уже было нельзя. Ей нужно было решить окончательно: положить ли раз и навсегда конец эпизоду с Карен, или последовать за девушкой в Палестину.

Поздно вечером, когда Марк пришел к ней на чашку чаю, на ее лице не было уже никаких следов пережитого. После целительного сна она выглядела прямо-таки обольстительно.

- Корреспонденты по-прежнему беснуются?

- Вообще-то нет. - ответил Марк. - Короли и рыцари уже отправились за кулисы. "Эксодус" - это теперь уже старо... Чего ты хочешь: прошли ведь уже целые сутки. В репортажи об этом деле теперь еще разве что можно завернуть рыбу. Но я все-таки надеюсь, что мы еще раз попадем на первую полосу, когда судно дотащится до Хайфы.

- До чего же люди непостоянны!

- Нет, люди тут ни при чем. Просто земной шар имеет обыкновение вертеться и не останавливаться.

Она отпивала чай маленькими глотками и молчала. Марк закурил сигарету и положил ноги на подоконник. Он сложил пальцы правой руки пистолетом и целился поверх носков в сторону пирса.

- А ты как, Марк?

- Я? Старик Марк Паркер несколько злоупотребил гостеприимством британской империи. Я подамся в Штаты. а там, может, махну в Азию. Мне уже давно хочется туда... Там опять заваривается каша.

- В Палестину англичане тебя теперь не пустят?

- Ни под каким видом. Они теперь относятся ко мне - хуже некуда. Если бы они не были благовоспитанными англичанами, я бы сказал, что они ненавидят меня как чуму. Впрочем, я к ним не в претензии.

- Дай мне сигарету.

Марк прикурил еще одну сигарету и протянул ее Китти. Затем он опять принялся стрелять из воображаемого пистолета в цель.

- Ну тебя к черту, Марк! Я терпеть не могу эту твою манеру читать мои мысли.

- А ты девка не промах. Уже успела сходить куда надо, чтобы получить разрешение на въезд в Палестину. Как истые джентльмены они, конечно, распахнули перед тобой дверь и отвесили тебе почтительный поклон. Почему бы и нет ведь ты для них всего лишь смазливая американочка, ты только выполнила свой долг. О твоих махинациях с Мосадом Си-Ай-Ди не имеет, конечно, понятия. Ладно... ты поедешь, нет?

- Господи, я еще и сама не знаю...

- Ты хочешь сказать, что еще не успела уговорить сама себя?

- Я просто хочу сказать, что еще не знаю.

- Если так, то чью же сторону ты прикажешь принять мне?

- Да перестань ты вести себя этаким противным Буддой и смотреть свысока на обыкновенных смертных. Заодно перестань целиться в меня.

Марк спустил ноги с подоконника.

- Валяй, валяй! Поезжай в Палестину. Ведь этого ты от меня ждешь, не так ли?

- Понимаешь, Марк, я все еще чувствую себя не совсем ловко с этими евреями... ничего не могу с собой поделать.

- Зато ты себя очень хорошо чувствуешь с этой девушкой, ведь так? Она тебе все еще напоминает дочь?

- Не совсем. Вернее, совсем уже не напоминает. Она слишком самобытна, чтобы напоминать кого бы то ни было другого. Но я ее люблю и хочу быть с ней, если ты это имеешь в виду.

- У меня к вам еще один вопрос, миссис Фремонт; весьма скользкий вопрос.

- Я слушаю.

- Ты любишь Ари Вен Канаана?

Любит ли она Ари Бен Канаана? Она знает только, что испытывает какое-то странное волнение, когда разговаривает с ним, смотрит на него, даже когда думает о нем. Она знала также, что она еще никогда не встречала мужчины, который бы во всем был похож на него. Она знала, что испытывает трепет от его мрачной невозмутимости и от его неукротимой энергии. Она была восхищена его мужеством и отвагой. Она знала, что временами он возмущает ее так, как еще никто не возмущал. Но любить?

- Я не знаю, - ответила она тихо. - Я не могу ни ринуться к нему без оглядки, ни отойти прочь... Не знаю, в чем тут дело... не понимаю.

Немного погодя Китти просидела около часа с Карен в больничной палате, устроенной на втором этаже гостиницы. Карен быстро поправлялась. Врачи были поражены тем, какое прямо-таки волшебное действие оказывают два слова: "Эрец Исраэл" на всех детей. Это было сильнее любой медицины. Сидя у кровати Карен, Китти смотрела на остальных детей, лежавших в палате. Кто они такие? Откуда они? Куда они направляются? Какой странный, непонятный народ... какой у них странный, непонятный фанатизм!

Китти и Карен все больше молчали. Ни та, ни другая не смела заговорить первой о предстоящем отъезде Карен в Палестину. Под конец Карен заснула. Китти долго смотрела на личико, покоящееся на подушке. До чего же она мила... до чего невыразимо мила! Она поцеловала девочку в лоб, погладила по волосам, и Карен, улыбнулась ей сквозь сон.

Она вышла в коридор, где Дов Ландау ходил взад и вперед. Мальчик остановился, они посмотрели друг другу в глаза, не проронив ни слова.

Уже смеркалось, когда Китти вышла на набережную.

Напротив, у пирса, Зеев Гильбоа и Иоав Яркони наблюдали за погрузкой ящиков на борт судна. Китти украдкой оглянулась вокруг, надеясь увидеть Ари. Но его нигде не было.

- Шалом, Китти! - крикнули ей парни.

- Хэлло! - откликнулась она.

Она пошла вниз по набережной, в сторону маяка. Становилось прохладно. Она надела жакет. "Я должна разобраться... я должна решиться... я должна..." сверлило у нее в мозгу. В самом конце набережной сидел Давид Бен Ами. Он сидел погруженный в мысли, смотрел на море и время от времени бросал камешки в воду.

Она подошла к нему, он поднял голову и улыбнулся ей.

- Шалом, Китти. У вас чудесный вид.

Она присела рядом. Некоторое время они оба молча смотрели на море.

- О доме задумался? - спросила она.

- О доме.

- Иордана... так, кажется, ее зовут - сестру Ари.

Давид кивнул.

- Вы с нею теперь повидаетесь?

- Если мне повезет.

- Давид.

- Да?

- А что будет с детьми?

- О них хорошо позаботятся. Они - наше будущее.

- Но ведь там опасно?

- Очень опасно. Китти помолчала.

- Вы поедете с нами? - спросил Давид.

Ее сердце екнуло.

-Почему вы спрашиваете?

- Просто так. Мы к вам привыкли. Кроме того, Ари кажется, что-то говорил в этом роде.

- Если... если Ари заинтересован, чтобы я поехала, то почему бы ему не попросить меня об этом?

- Ари никогда ни о чем не просит, - ответил Давид смеясь.