Леон Урис - Эксодус (Книга 1 и 2)

Помимо Талмуда, братья Рабинские усиленно изучали также Пятикнижие, то есть пять книг Моисея, составляющие Тору, и являющиеся наиболее святыми.

Всю субботу Симон Рабинский проводил в молитвах, в благочестивых размышлениях и беседах со своими сыновьями, проверял их знания, вел с ними беседы на религиозные и философские темы.

Когда солнце садилось, Симон с женой и детьми пели заключительную молитву: "Возрадуйся Израиль... избави нас от бед".

Наутро он возвращался к горькой действительности. В мрачном подвале, служившем ему домом и мастерской, Симон Рабинский сидел, согнувшись над своим верстаком, и при мерцающем свете свечи резал морщинистыми руками кожу. За работой он произносил те же слова молитвы, которые евреи произносили с того самого дня, как были угнаны в вавилонское рабство...

"Если я забуду тебя, Иерусалим, забудь меня десница моя. Прильни язык мой к гортани моей, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего".

Молитва утешала, а Симон Рабинский был глубоко верующим человеком. Но каким бы верующим он ни был, он все же не мог закрывать глаза на свою собственную и окружающую его нищету. "Доколе, господи... доколе?.." спрашивал он, бывало. "Доколе нам жить в этой неприглядной тьме?". И тут же утешал себя, повторяя проникновенно свой излюбленный пасхальный стих: "На будущий год - в Иерусалиме!".

На будущий год в Иерусалиме? Сбудется ли это когда-нибудь? Явится ли когда-нибудь Мессия, чтобы вернуть их на родину...?

Они изучали священное писание. Они изучали Мишну. Они изучали народные легенды, мудрые изречения и комментарии к Библии и к Мишне, содержащиеся в Мидраше.

Они изучали Кабалу, книгу тайного учения, и они изучали молитвы, напевы, обычаи и праздники.

Иося и Яков изучали Маймонида и Раши, великих ученых средневековья.

Хотя Рабинским и жилось трудно, все же это была не совсем безрадостная жизнь, лишенная всякой надежды. Всегда были разговоры и дискуссии, если не о каком-нибудь чрезвычайном происшествии, так о предстоящей или уже состоявшейся свадьбе, или бар-мицве, о родах и похоронах. Затем были праздники, к которым надо было готовиться. У свах работы было всегда по горло, но главное, была суббота.

Один раз в неделю Симон Рабинский, как и всякий другой еврей в гетто, становился королем. В гетто раздавался звук традиционного рожка, и Симон прятал свой инструмент и начинал готовиться ко дню, посвященному господу-богу. Как он любил звук этого рожка! Это был тот же звук, который в течение четырех тысяч лет призывал его народ к молитве и к бою. Симон отправлялся в баню, в то время как его жена Рахиль зажигала субботние свечи, произнося слова молитвы.

Затем он надевал свой субботний костюм, длинный, черный шелковый кафтан и красивую шляпу, отороченную мехом. Взяв Иосю за одну руку и Якова за другую, он гордо отправлялся в синагогу.

К субботней трапезе они всегда приглашали какую-нибудь семью, беднее их самих. При свете горящих свечей он благословлял хлеб и вино и благодарил господа за все ниспосланное.

Затем Рахиль подавала фаршированную рыбу, куриный бульон с лапшей, а после ужина он либо отправлялся посещать больных, либо принимал гостей у себя в мастерской, так как гостиной у него, конечно, не было.

Глава 3

Яков и Иося шли домой из Талмуд-Торы. Иося шел, низко опустив голову. Он задумался над одним местом из Библии, которое они как раз проходили сегодня. Рядом вприпрыжку шел неугомонный Яков, то и дело швыряя камни в какую-нибудь цель. У него карманы всегда были набиты камнями - на случай, если нападут хулиганы.

Дойдя до угла своей улицы, Яков схватил Иосю за руку.

- В мастерской Когана сегодня вечером состоится еще одно собрание, сказал он.

- Я уже слышал об этом, - ответил Иося.

- Пойдешь на этот раз?

- Нет.

- Сегодня тебе бы надо пойти, - сказал Яков. - Будет выступать настоящий Билу из Палестины.

У Иоси забилось сердце. Настоящий Билу из Палестины! Как бы ему хотелось увидеть и послушать кого-нибудь, кто на самом деле был в Палестине! Иося втайне завидовал своему младшему брату, посещающему тайком собрания "Друзей Сиона". Эта новая организация, призывающая создавать в гетто собственную охрану и возвращаться в Святую Землю, возбуждала его любопытство. Настоящий Билу! Нет, он не поддастся соблазну, пока отец относится с неодобрением к "Друзьям Сиона".

Они завернули за угол и вошли в мастерскую, поцеловав, как водится, мезузу, маленький священный свиток в коробочке, прибитой к дверному косяку. Сильно пахло смолой. Отец поднял голову и улыбнулся.

- Здравствуй, отец, - сказали оба в один голос, и пошли за занавеску в тот угол мастерской, который служил им спальней. Симон сразу узнал по их поведению, что они совещались о чем-то тайном; он даже знал, на что именно молодой Яков подбивал брата, но он не сказал им ни слова. - Пусть ребята сами решат, как им быть, - подумал Симон. - Я не стану навязывать им свою волю и даже не заговорю первым. Пускай они сами придут ко мне.

Среди евреев гетто Симона можно было считать счастливчиком. Все в его семье были здоровыми, у него была работа, которая, хоть и скудно, все же давала им пропитание. Смертность среди евреев черты была вдвое выше, чем среди остального населения России.

Бедствовали не только евреи. Большинство населения России, в особенности крестьяне, жило почти впроголодь. Страна погрязла в средневековье, промышленности почти не было, страну жестоко эксплуатировали дворяне.

По всей стране раздавались требования: земля, воля, реформы! Так как положение евреев было хуже всех, то их можно было найти во всех подпольных организациях, стремившихся низвергнуть царское самодержавие.

Россию охватило брожение. Появились подпольные организации, прямо призывавшие к восстанию. Только тогда царь Александр Второй провел некоторые запоздалые реформы. Он отменил крепостное право и несколько смягчил законы, касавшиеся евреев. Новые правила разрешали даже некоторым специалистам и ремесленникам проживать в Москве. В Бессарабии некоторым евреям было разрешено владеть землей. Но этих реформ было явно недостаточно.

В своих стараниях отвлечь внимание народа от истинных причин его бедственного положения, царские советники решили прибегнуть к старому козлу отпущения, евреям.

Русское крестьянство, ослепленное религиозными предрассудками, невежеством и условиями своего нищенского прозябания, издавна питало неприязнь к евреям. Теперь русское правительство решило превратить антисемитизм в подлинное политическое оружие. Оно развернуло пропагандистскую кампанию, чтобы при помощи сфабрикованных данных об участии евреев в "Земле и Воле" доказать, что все это революционное движение было не больше как еврейским заговором, направленным на то, чтобы посеять анархию в народе и под шумок захватить власть в России в свои руки.