Леон Урис - Эксодус (Книга 3, 4 и 5)

- О, Хэвн-Херст подходит для этой цели, как никто другой. Разве только вы решитесь прибегнуть к услугам какого-нибудь эсэсовского генерала, отбывающего срок за военные преступления. Я позволю себе напомнить, что в Палестине мы как-никак все еще имеем гражданскую власть. Например, верховного комиссара.

Брэдшоу побагровел от обиды. Он с трудом совладал с собой, хотя это и становилось с каждым днем все труднее.

- Я все же полагаю, что нам надо предоставить Хэвн-Херсту больше власти.

Он протянул Тевор-Брауну письмо, адресованное командующему британскими войсками в Палестине, генералу сэру Арнольду Хэвн-Херсту, кавалеру ордена Британской империи, ордена Бани, ордена "За военные заслуги" и Воинского креста.

"Положение стало до того критическим, что если только вы не сможете предложить меры, способные обеспечить немедленную стабилизацию, я буду вынужден предложить, чтобы вопрос был поставлен перед Организацией Объединенных Наций".

- Хорошо сформулировано, Брэдшоу, - сказал Тевор-Браун. - Я уверен, что Хэвн-Херст представит вам чрезвычайно интересные предложения, если, конечно, вы любитель страшных историй и всяких ужасов.

САФЕД, ПАЛЕСТИНА.

После истории с "Эксодусом" генерала Бруса Сатерлэнда уволили в запас сразу и без шума. Он отправился в Палестину и поселился на горе Канаан, неподалеку от Сафеда, древнего города, расположенного в северной Галилее, у самого входа в долину Хулы.

Наконец-то Брус Сатерлэнд, казалось, обрел покой после долгих лет душевных мук, наступивших после смерти его матери. Впервые его перестали мучить страхи по ночам. Сатерлэнд купил себе роскошную виллу на горе Канаан в трех километрах от Сафеда. Во всей Палестине не было лучше воздуха, а благодаря свежему ветерку даже летом было не так жарко. Стены его особняка были оштукатурены и выбелены известью, крыша - из красной черепицы, а полы выложены плитками. Дом был открыт со всех сторон и со вкусом обставлен в средиземноморском стиле. За домом склон горы тянулся террасами на целых четыре дунама, где он разбил роскошный сад. Главной его гордостью были четыреста кустов галилейских роз.

Из сада открывался чудесный вид на Сафед, расположенный по ту сторону долины. Отсюда город в точности напоминал конус. У подножья горы начинались извилистые улицы, которые поднимались все выше до самого Акрополя, расположенного на вершине горы на высоте около тысячи метров над уровнем моря. Как многие вершины в Палестине, Акрополь в Сафаде служил когда-то цитаделью евреев, восстававших против греков и римлян.

Сатерлэнд проводил дни, ухаживая за розами - его сад считался самым красивым в стране, - разъезжал по святым местам, изучал иврит и арабский, а то бесцельно шатался по кривым и запутанным переулкам Сафеда. Это был поразительный город. Прижатые к горе, его по-восточному узкие улицы вились без всякого видимого плана вверх к Акрополю, и дома теснились также беспорядочно: у каждого собственная архитектура, свои причудливые решетки, окна, двери и балконы; все это жалось по обеим сторонам узких проходов, придавая городу своеобразное очарование.

Еврейские кварталы, занимающие не более десятой части города, населяли благочестивые евреи, жившие в ужасающей бедности на пожертвования единоверцев. Сафед был центром Кабалы, еврейского мистического учения Старики проводили все свои дни над священными книгами и в молитве; их внешний вид был таким же красочным как и вид самого города. Они брели вдоль рядов лавчонок, одетые в чужеземные восточные одежды и в жалкие остатки некогда роскошных шелковых нарядов. Это был тихий и миролюбивый народ, и именно поэтому кабалисты Сафеда натерпелись больше других в дни погромов, спровоцированных иерусалимским муфтием: они меньше всего могли постоять за себя.

История этих евреев - одно из наиболее ярких свидетельств беспрерывного пребывания евреев в Святой земле. Крестоносцы изгнали евреев, но после разгроме крестоносцев кабалисты вернулись в Сафед и с тех пор и живут здесь из поколения в поколение. На кладбище имеются могилы великих ученых Кабалы, которым уже четыре или пять столетий. Все кабалисты верят, что кто похоронен в Сафеде, тот отправляется прямо в Ган-Эден - в рай, - до того воздух в Сафеде чист.

Сатерлэнд никогда не уставал ходить по кривым улочкам, где на каждом шагу попадались маленькие синагоги наблюдать за прохожими и знакомиться с фольклором и легендами о раввинах, а то и с самой кабалой.

Арабская часть города состояла из обычных покосившихся лачуг, каких полно в каждом арабском селении. Но чудесный климат и живописная местность привлекали многих феодалов, которые построили себе в городе просторные великолепные дома. Подобно тому, как гора Канаан была застроена особняками состоятельных евреев, так и в самом Сафаде проживало много богатых арабов. У Сатерлэнда были друзья и тут, и там.

Подтверждая пресловутый арабский талант строить на чужих руинах, в арабских кварталах Сафеда сохранились остатки средневековых зданий, приспособленных к современным нуждам и под жилье. Самым великолепным архитектурным памятником была мечеть дочерей Иакова, построенная на развалинах монастыря крестоносцев из Венгрии.

Жемчужиной Сафеда был Акрополь. Извилистые тропы, взбиравшиеся на самую вершину, вели мимо древней крепости Храмовников и развалин еврейского форта. С этой вершины, заросшей хвойным лесом и ковром полевых цветов, открывался великолепный вид от Генисаретского моря на юге до долины Хулы на севере, между которыми извивалась река Иордан. На самом горизонте вздымался Хермон, а на западе, по ту сторону Мерена, были видны все горы и долины Галилеи.

Раз в год евреи поднимались на эту гору, чтобы зажечь там костер. Этот сигнал передавался затем с одной вершины на другую в знак того, что наступил Новый Год. Когда еще не было календарей, наступление Великих праздников высчитывалось главными раввинами, а костры, которые зажигались - сначала на вершине горы в Иерусалиме, затем на горе Табор, на горе Гильбоа, в Сафеде оповещали всех евреев, вплоть до тех, кто проживал в вавилонском плену, о наступлении Нового Года.

Единственным диссонансом на этом чудесном и живописнейшем фоне был Таггартов форт - огромная, неуклюжая бетонная крепость, расположенная за городом у шоссе, поднимающегося на гору Канаан. Крепость была хорошо видна из особняка Сатерлэнда.

Сатерлэнд путешествовал по северу страны: к Тель-Хацору, вдоль границы с Ливаном - к могиле Эсфири у Форт-Эстер, к могиле Исуса Навина у Абу-Йеши, и так он случайно забрел и в Ган-Дафну. Он быстро сдружился с доктором Либерманом и с Китти Фрэмонт. Оба - Сатерлэнд и Китти - были рады возобновить старое знакомство еще с Кипра. Вскоре Сатерлэнд стал заправским покровителем детей и находил в этом огромное удовлетворение. Китти частенько ездила к нему в гости и всегда привозила c собой детей, перенесших особо тяжелые душевные травмы. Очень скоро между Китти и Сатерлэндом установилась крепкая дружба.