Леон Урис - Эксодус (Книга 3, 4 и 5)

Однако из всех чтимых в Лаг Баомер учителей наибольшие почести воздавались рабби Шимону Бар-Иохаи, Бар-Иохаи восстал против римских эдиктов, запретивших иудаизм. Он сбежал в селение Пекиин и жил там в пещере. Господь дал ему в пищу рожковое дерево и родник - для питья. Так он прожил в пещере семнадцать лет. Только раз в год он отправлялся на один день в Мерон, чтобы обучать своих учеников Торе, запрещенной римлянами.

И мусульмане, и христиане признают, что они обязаны своими религиями этим еврейским учителям, которые, скрываясь, уберегли иудаизм. Без иудаизма и святой Торы ни христианства, ни ислама не было бы, так как обе эти религии уходят своими корнями в Тору, и именно из принципов иудаизма почерпнули они жизнь и живую душу.

Скрываясь в пещере, Бар Иохаи написал книгу "Зогар" - "Сияние", - где излагаются основы мистического учения Кабалы. Хассиды и члены восточных общин стекались со всех уголков Палестины в Тивериаду и Сафед, откуда отправлялись в Мерон, чтобы провести несколько суток в молитве, чтобы петь, плясать и воспевать рабби Симона Бар Иохаи.

В мае дожди прекратились, долина Хулы и горы Сирии и Ливана покрылись сочной зеленью, низины густо заросли полевыми цветами, по всей Галилее пышно расцвели красные, и белые, и оранжевые ранние розы, а Ган-Дафна стала готовиться к очередному празднику. Наступил праздник Шавуот, праздник уборки первых плодов нового урожая.

Все праздники, так или иначе связанные с обработкой земли, были особенно близки сердцу палестинских евреев. В Ган-Дафне стало традицией, что на Шавуот в детское поселение съезжались делегации со всей долины Хулы, чтобы принять участие в празднествах.

И снова селение принарядилось словно для карнавала, когда мошавники приехали на грузовых машинах из Яд-Эля. Приехала и Сара Бен Канаан.

Приезжали из пограничного кибуца Кфар-Гилади, расположенного на самой границе с Ливаном; из Айелет Га-шахар и из Эйн-Ора. Приезжали из кибуца Дан на сирийской границе, и из кибуца Манара, расположенного на самой вершине.

Доктор Либерман был разочарован тем, что из Абу-Йеши прибыла делегация, не составлявшая по численности и половины против прошлых лет, и что Taxa не приехал вовсе. Он сказал об этом Харриэт Зальцман и Китти. Причины были ясны всем; это были весьма досадные причины.

Китти старалась встречать каждую машину. Она надеялась, что Ари Бен Канаан приедет тоже, и ей так и не удалось скрыть своего разочарования, когда он так и не приехал. Иордана, с язвительной ухмылкой на лице, внимательно следила за Китти.

Из Форт-Эстер пришло несколько английских солдат. Они принадлежали к "друзьям", которые всегда предупреждали селение, когда ожидалась облава.

Целый день не прекращалось веселье. Шли спортивные соревнования, гости знакомились с разукрашенными классными комнатами и учебными мастерскими; на лужайке в центре селения танцевали Хору, а столы, расставленные под открытым небом, прямо ломились от угощений.

Когда стало темнеть, все направились в летний театр, сцена которого была встроена в выемку на одном из склонов. Вокруг театра росли хвойные деревья. Вскоре театр был забит до отказа, и сотни гостей расположились на лужайке вокруг. Внезапно на соснах всюду вспыхнули гирлянды разноцветных лампочек.

Оркестр Ган-Дафны исполнил "Гатикву" - "Надежду", - затем доктор Либерман произнес короткую приветственную речь и открыл праздничный парад. Он вернулся на свое место, где рядом сидели Китти, Сатерлэнд и Харриэт Зальцман.

Возглавила парад Карен. У Китти сжалось сердце, когда она увидела девушку верхом на белом коне, с огромным знаменем в руках, где на белом фоне красовался синий Маген-Давид. На ней были синие брюки, вышитая крестьянская блузка, на ногах - сандалии. Волосы были заплетены косичками, спускавшимися на ее маленькую девичью грудь.

Китти вцепилась в подлокотники кресла. Карен выглядела как олицетворение еврейского духа!

Неужели я ее теряю? Неужели теряю? Знамя развевалось на ветру, лошадь на мгновение закапризничала, но Карен живо справилась с ней.

Она ушла от меня, как ушла и от Ханзенов, - подумала Китти.

Харриэт Зальцман посмотрела на Китти, и та опустила глаза.

Карен отъехала в тень, а за ней на освещенный прожекторами пятачок потянулись пятеро тракторов Ган-Дафны, начищенных до блеска. Каждый трактор тащил за собой прицеп, нагруженный фруктами, овощами и снопами, взращенными на полях селения.

За тракторами пошли джипы, грузовики и пикапы, утопающие в цветах. Продефилировали грузовики, набитые детьми в крестьянской одежде с вилами, граблями, серпами и прочими крестьянскими орудиями в руках.

Затем наступила очередь скота. Во главе шли коровы, нарядно разукрашенные лентами и цветами, лоснящиеся лошади с заплетенными гривами и хвостами. За ними последовали овцы и козы, а под конец дети весело провели и пронесли своих собак, кошек, обезьянку, морских свинок и детские личики прямо светились любовью.

Затем другие дети пронесли одежду, пошитую из полотна, которое они сами соткали из льна, собственноручно ими взращенного; они носили газеты, которые они сами выпускали; плакаты, корзины, керамику и прочие художественные изделия, изготовленные собственными руками. Завершили парад спортивные команды.

Когда парад подошел к концу, публика наградила участников бурными аплодисментами.

К доктору Либерману подошла его секретарша и что-то шепнула ему на ухо.

_ Извините, пожалуйста, - сказал он, - но меня срочно вызывают к телефону.

- Только не задерживайся, - бросила ему вдогонку Харриэт Зальцман.

Свет внезапно потух, и летний театр погрузился на мгновение в темноту. Тут же прожекторы осветили сцену. Поднялся занавес, а барабан и флейта из тростника исполнили какую-то древнюю мелодию. Дети начали разыгрывать в лицах историю Руфи. Спектакль был задуман как пантомима на фоне грустной мелодии, исполняемой двумя инструментами.

Костюмы маленьких артистов были подлинными. Их танцы в точности повторяли медленные и томные телодвижения времен Руфи и Ноэми. Затем на сцене появились танцоры, которые исполнили дикие и старинные пляски, вроде тех, которые Китти пришлось видеть на горе Табор.

Как сильно волнует этих детей воскрешение давно минувших событий их прошлого, - подумала Китти. С каким воодушевлением стремятся они восстановить славу Израиля!

И вот на сцену вышла Карен, и в публике воцарилось глубокое молчание. Карен исполняла роль Руфи. Ее телодвижения рассказывали простую и прекрасную историю девушки-моавитянки и ее свекрови-еврейки на их пути в Бейт-Лехем - Дом Хлеба.

Историю про любовь и про единого Бога, которая ежегодно рассказывалась в праздник Шавуот с незапамятных времен Маккавеев.