Леон Урис - Эксодус (Книга 3, 4 и 5)

- Лехаим, - сказала Иордана, отпив глоток. - Вот это хорошо.

- Сколько им потребуется, чтобы миновать Абу-Йешу?

- Не раньше полуночи, - ответила Иордана.

- Я все время стараюсь уверить себя, что все будет хорошо. Но тут же начинаю думать о том, что может случиться то одно, то другое...

- Как же можно не думать об этом! - ответила Иордана. - Все это теперь в божьих руках.

- В божьих? Да, в этой стране Бог действительно творит особые дела.

- Если вы в Палестине не уверуете в Бога, - сказала Иордана, - то вряд ли вообще уверуете. Я не помню, когда мы могли обходиться без веры. Опереться-то нам больше не на что.

В устах Иорданы Бен Канаан эти слова одновременно звучали и странно - и нисколько не странно. Судя по внешности Иорданы, нельзя было сказать, что она верующая женщина... но что же, если не вера, давало ей силы выдержать все трудности и напряжение?

- Китти, - сказала вдруг Иордана. - Я вам должна в чем-то признаться. Мне ужасно хочется, чтобы мы стали друзьями.

- Почему?

- Потому что вы меня научили кое-чему... чему-то такому, в чем я ошибалась. Я смотрела, как вы работаете с детьми, и, кроме того, я знаю, что вы сделали для Ари. Когда вы решили остаться здесь, я что-то поняла... я поняла, что такая женщина, как вы, может не уступать в мужестве... любой из нас. Раньше я думала, что женственность - признак слабости.

- Спасибо, Иордана, - слабо улыбнулась Китти, - но боюсь, что мне бы сейчас пригодилась капля вашей веры, или мужества, или как это правильнее назвать. У меня такое чувство, что я вот-вот развалюсь на части.

Китти закурила еще одну сигарету, а Иордана налила ей еще рюмку коньяка.

- Я все время думаю... - сказала Иордана, - вы очень подходите к Ари.

Китти покачала головой.

- Нет, Иордана. Мы с ним, как у нас говорят, хоть и хорошая пара, но не созданы друг для друга.

- Это очень жаль, Китти.

Китти взглянула на часы. Она знала еще с совещания, что примерно в это время колонна должна добраться до первого почти отвесного обрыва. Им придется спускаться с детьми на спине по веревкам, один за другим. Спускаться нужно было по меньшей мере метров десять. Оттуда они должны будут ползти вниз по мягкому грунту.

- Расскажите мне лучше о себе и о Давиде, - быстро сказала Китти.

Иордана вся просияла.

- О, мой Давид, мой милый, чудесный Давид.

- Где вы с ним познакомились?

- В Иерусалиме, в университете. Я только поступила туда и уже назавтра я с ним познакомилась. Мы только увидели друг друга и с первого взгляда полюбили. И никогда не переставали любить.

- У меня с мужем все было точно так же, - сказала Китти.

- Мне, конечно, понадобился весь первый семестр, чтобы хорошенько дать ему понять, что он меня любит.

- Мне понадобилось больше, - улыбнулась Китти.

- Да, мужчины бывают порой удивительно недогадливы. Но когда наступило лето, он уже ясно сознавал, что без меня он жить не может. Мы с ним отправились тогда в археологическую экспедицию в Негев. Мы пытались установить точный маршрут Моисея и десяти колен по пустыням Син и Паран.

- Я слышала, те месте - не ахти какие обжитые.

- Ну, уж нет. Там находятся развалины сотен древних набатейских городов. В цистернах до сих пор есть вода. Если повезет, можно наткнуться на интереснейшие находки.

- Это интересно.

- Это и впрямь интересно, хоть работа очень тяжелая. Давид любит раскапывать развалины. Он очень живо чувствует древнюю славу нашего народа. Впрочем, не он один... От этого-то и нельзя оторвать евреев от этой земли. У Давида великие планы. Как только война кончится, мы с ним вернемся в университет.

Мне осталось получить звание магистра, а Давиду - доктора. Тогда он приступит к раскопкам большого, большого древнееврейского города. Он хочет проводить раскопки в Хацоре, прямо здесь в Хуле. Пока все это, конечно, одни мечты. Для этого нужны большие средства... и мир. - Иордана иронически засмеялась. - Мир, конечно, абстрактное понятие, иллюзия. Я прямо не могу представить, что это такое - мир.

- Может быть, вам покажется скучно.

- Не знаю, - ответила Иордана, и в ее голосе послышалась усталость. - Хоть бы один раз в жизни увидеть, как люди живут нормальной жизнью.

- А путешествовать вы не хотите?

- Путешествовать? Нет. Я делаю все то, что делает Давид. Иду туда, куда идет он. Но, признаться, мне бы хотелось когда-нибудь поехать куда-нибудь. Всю жизнь мне втолковывали, что у нас не может и не должно быть ничего, кроме Палестины. Но, ... время от времени я чувствую какое-то удушье. Многие из моих друзей уехали из Палестины. Похоже, что мы, сабры, для того и родились, чтобы воевать. Мы просто не можем жить в другом месте. Рано или поздно все возвращаются в Палестину. Правда женщины тут быстро стареют. - Иордана внезапно замолчала. - Это все коньяк, наверно, - сказала она. - Вы конечно, знаете, что сабры совсем пить не умеют.

Китти улыбнулась Иордане и впервые почувствовала сострадание к этой девушке. Она потушила сигарету и снова взглянула на часы. Время шло ужасно медленно.

- Где они теперь?

- Все еще у первого обрыва. Для спуска им потребуется по меньшей мере часа два.

Китти тихо вздохнула, а Иордана уставилась в пространство.

- О чем задумались?

- О Давиде... и о детях. В то первое лето мы нашли в пустыне кладбище, которому было не меньше четырех тысяч лет. Мы нашли там прекрасно сохранившийся скелет маленького ребенка. Может быть, он умер по пути в Обетованную землю. Давид смотрел на этот скелетик и плакал. Такой он. Осада Иерусалима не дает ему покоя ни днем, ни ночью. Я знаю, он вынашивает какой-то безумный план, чтобы выправить положение. Я это знаю точно... Почему бы вам не прилечь, Китти? Нам еще долго сидеть и ждать.

Китти допила коньяк, растянулась на койке и закрыла глаза. Она видела в своем воображении нескончаемый ряд мужчин, спускающихся один за другим по веревкам вниз со спящими детьми на спине; ей мерещились арабы, рыскающие вокруг колонны, следящие за каждым ее движением и расставляющие ей западню.

Нет, спать было невозможно.

- Я схожу к доктору Либерману в убежище, посмотрю, как они там.

Она натянула шерстяную кофту и вышла. С вечера огонь прекратился. Китти встревоженно подумала: а вдруг Мухаммед Каси что-нибудь пронюхал и вывел всех своих людей из Форт-Эстер! Эта мысль не давала ей покоя. Слишком ярко светила луна. Ночь была слишком ясная и тихая. Ари должен был дождаться более темной ночи, чтобы эвакуировать детей. Китти посмотрела вверх и различила очертания Форт-Эстер. Они, верно, все заметили, подумала она.

Она вошла в один из школьных бункеров. Доктор Либерман и весь остальной персонал сидели на своих койках с застывшим выражением на лице, бледные от напряжения. Никто не говорил ни слова. Атмосфера в бункере была такая тяжелая, что она не выдержала и снова вышла.