Александр Никишин - Тайны русской водки. Эпоха Михаила Горбачева

Как мы любили Горбачева! Вначале . Американский сатирик Уилл Роджерс сказал про «сухой закон» так: «Коммунизм – как сухой закон: идея хорошая, но не работает». А Горбачев сказал: «Будет работать!» И все ему вдруг поверили. И даже пить перестали на время. И даже пьяницы поверили, что настают долгожданные лучшие времена. А ведь как хорошо все начиналось! Как было все понятно! Как смело говорил Горбачев о том, что надо деформировать систему власти, что надо круто менять жизнь, встраиваться в общественные процессы, работать хорошо и на совесть.

Горбачеву 54 года, он энергичен, подвижен, работоспособен и умеет увлечь людей, зажечь идеей. «А какой молодой, – радовались бабушки на скамейке у подъезда. – Не то, что Черненко, полутруп». «Протеже Громыко, – говорили со значением люди интеллигентные. – Тот абы кого не подсунет».

Все этому радовались, пили за здоровье нового вождя советского народа. Вечером пили, а утром похмелялись, ощущая себя соучастниками перестройки, важными винтиками огромного механизма, осуществлявшего слом старой системы. Не было дня, чтобы не обсуждали Горбачева. С уважением и восхищением. Он оказался в центре нового русского мироздания. Все о нем! Сказал это, ввернул то-то, призвал к тому-то. Наш человек, далеко пойдет!

А его хождения в народ, взятые на вооружение Ельциным? Просто революция в мозгах народа! Пешком по Москве! В универсальный магазин – своими ногами! Магазин был не из самых худших, рядом с цехами автозавода им. Лихачева. Отсюда – в райбольницу и, что уже просто свалило с ног советского человека, – зашел на чай к простым рабочим Никулиным. Он – водитель, она – строитель. Интересовался у них живо, не давая, правда, сказать: а как живут москвичи? Объясняя, зачем затеяна перестройка, что такое «ускорение». В Ленинграде на Невском беседовал с простыми прохожими, здоровался с ними за руку! Ни один советский лидер так себя не вел, и людям это нравилось. Никто не задумывался – экспромт, заранее подготовленный ход? Но когда не стало водки, встречи с «простыми трудящимися» прекратились. Это стало опасно для жизни. Почти как в анекдоте про желающих убить Горбачева из-за очедерей за водкой. Даже его ударил человек из толпы. Видимо, месть за «сухой закон»?.. Теперь «хождение в народ» было перенесено исключительно на улицы стран «цивилизованных», европейских. Там его приветствовали искренне: «Горби, Горби! Перестройка!» Проезжая по Парижу, он вышел к толпе рассказать про перестройку. Толпа встретила его агрессивно. Оказалось, бомжи. Охране пришлось срочно запихивать Горбачева в лимузин и газовать от греха подальше.

Факт есть факт, и это надо признать. Введя «сухой закон», Горбачев вмиг растерял былую популярность, лишившись разом поддержки и симпатий многомиллионной аудитории своих потенциальных союзников. А мог, кстати, сохранить их, схитри, проанализируй, займись водкой в самый последний момент перестройки. Тогда бы все получилось.

Но сейчас у него ничего не выйдет, он обозлил народ – так рассуждали на московских кухнях, поднимая стопки с дефицитным продуктом за недальновидность (глупость) Горбачева и его людей. Отнял водку, наобещал народу продовольственный рай, которой обязался обеспечить Госкомитет по агропромышленному комплексу. Только вот с появлением Агропрома практически вся еда исчезла с прилавков магазинов. Когда Агропром создавался, народ гадал: что из него выйдет? Всем было интересно: откуда появится еда? Как в анекдоте про голую тетку, которая едет в такси. Водитель ее везет и оглядывается. Тетка говорит: «Ты что, голую бабу не видел?» – «Да я не о том: я все думаю, откуда ты будешь деньги доставать?» Так вышло и с продуктами. Агропром оказался голым. Над страной нависла угроза голода.

Удар по бюджету.«Сухой закон» нокаутировал бюджет СССР. С рынка был устранен товар, который в стране, страдавшей постоянным дефицитом всего, все-таки, как пишет Н.И. Рыжков в книге «Десять лет великих потрясений», производился. Борьба с водкой и с «питейными» деньгами помогла раскрутить в стране инфляцию, нарастила товарный дефицит. Русский архивист Р. Пихоя, считает, что только реформы Е. Гайдара в начале 1992 года приостановили общероссийский крах. Сторонники «сухого закона» отбиваются: да, потери от водки были – 200 млрд рублей или около того. Но 800-то млрд мы спасли! Что имеется в виду? То, что в стране резко сократились случаи травматизма, а это повлекло снижение выплат по бюллетеням. Увеличилась в стране продолжительность жизни, снизилась преступность, в том числе и экономическая, и т. д.

Сокращение продажи государственной водки (а можно говорить и о прекращении ее продаж) привело к резкому расширению рынка подпольного самогоноварения. Пропали в магазинах сахар (продажа его выросла за годы перестройи на 18 %, составив гигантскую незримую массу в 280 тыс. тонн), кондитерские изделия, дешевые конфеты и томатная паста. Часть этих продуктов «народные умельцы» успешно преобразовывали в самогон.

По данным Госкомстата СССР, в 1987 году на самогоноварение расходовалось 1,4 миллиона тонн сахара. Антиалкогольная кампания с ее последствиями с новой силой запустила механизм дефицита, который доедал планово-распределительную экономику, порождая «барахолки» по всей стране и вызывая всеобщее раздражение и усталость населения. Профессор Нужный самогон защитил: то, что народ готовил «для себя», было очень высокого качества. Не хуже, чем водка промышленных предприятий. Как ни странно, кривая «белой горячки», производная от неумеренного потребления обыкновенной водки резко пошла вниз.

Зато вверх пошла кривая потребления суррогатов. Все это привело к многочисленным случаям отравлений, в том числе смертельным. (Про наркотики говорить не будем, но именно в те годы на них появится массовый спрос. Осталось дело за малым – за предложением. И оно поступило. – Прим. А.Н.)

Однако надо сказать, что борьба с домашним, скажем так, производством алкоголя, шла на Руси веками. Название процесса производства подпольного алкоголя носило название корчемство (от слова kortchma – «корчма»). Но корчмой было и место дружеской попойки. Она была своеобразным народным клубом, местом общения людей. За столами, обильно уставленными едой и алкогольными напитками, собирался простой люд – ремесленники и крестьяне, приказные и стрельцы и даже особы духовного звания. Не брезговали корчмой и состоятельные граждане – бояре. В корчме можно было и поесть, и выпить, а также узнать новости и послушать песельников. В корчмах даже зачитывали княжеские указы. Недаром про корчму говорилось: «В корчме и в бане усе ровны дворяне». С конца XI века и до Ивана Грозного корчма была неотъемлемой частью жизни русского человека, быта того населенного пункта, где он проживал. Типа паба. Открывали эти русские пабы при постоялых дворах, у городских ворот, а то и просто в людных местах, где шли торги или проводились праздники. Порой на небольшом отрезке земли скапливалось немалое число питейных заведений, среди которых была непременная корчма. Вот как русский поэт Некрасов описал деревенский праздник в небольшом населенном пункте России. Все – на одном пятачке земли: