Андрей Савельев - Как убивали СССР. Кто стал миллиардером

Каждого из нас фактически подвергают своего рода тестированию: достаточно ли мы безвольны, окончательно ли выжили из ума, готовы ли притвориться умалишенными и тем уберечь собственную шкуру? Мы проходим тест по экономике, в котором ответы заранее подсказаны, а свидетельством сумасшествия будет совпадение всех ответов с подсказками. Ведь именно техническая сторона реформ – это нагромождение никем не доказанных (а чаще всего давно опровергнутых) тезисов.

Говорят, строим или построили рыночную экономику (как когда-то строили коммунизм). Рынок – это когда ОНИ (те, кто делает реформу) могут жить по западным стандартам. Для остальных фабрикуется миф о Свободе: свободные цены, свободная конкуренция, свобода торговли… Осталось только согласиться, выдать аванс доверия тем, кому кажется, что он знает, как и что нужно делать для воплощения идеи Свободы, и все покатится само собой к благоденствию и изобилию.

Русский мудрец с язвительными наклонностями М. Е. Салтыков-Щедрин писал: «Свобода, как принцип, действительно признается всеми, и все партии охотно пишут его на своем знамени, потому что привлекательность его освящена преданием. Но те же партии очень хорошо понимают и его растяжимость и знают, что он ровно ни к чему не обязывает. Свобода в этих случаях принимается как нечто отвлеченное, совершенно независимое от того содержания, которым она наполняется. В этом смысле ее допускают действительно очень охотно. Но как только содержание начинает идти в разрез с господствующими мнениями и предрассудками, никому не кажется ни предосудительным, ни нелогичным противодействовать ему не только путем доказательств и опровержений (против чего невозможно и протестовать), но и путем самой простой травли. Самый принцип свободы при этом представляется нетронутым, ибо он заслоняется тем содержанием, которое его наполняет кажется, что попирается в этом случае не свобода, а то учение, которое благодаря ей увидело свет и которое в данную минуту почему-либо считается неблаговременным».

Исторический опыт предупреждает: повторять «демократия», «свобода», «правда», «согласие» бессмысленно. Жонглирование понятиями без раскрытия их смысла в реальных условиях, сложившихся здесь и сейчас, именно для того и придумано, чтобы «наводить тень на плетень». Пока мы будем играть в бирюльки, номенклатура окончательно монополизирует рыночные механизмы. ОНИ обеспечат себе экономическую свободу, а МЫ сами напялим себе на шею ярмо, упиваясь своей просвещенностью по части экономических доктрин.

Безумие, зародившись в столицах, грязным пятном растеклось по просторам России. Визг кликуш воспринимается людьми с ослабленной психикой как прикосновение к истине. Мозг обывателей, считающих себя интеллигентами, сотрясают «прозрения», составленные непременно из какой-то гнусности о собственной стране.

Сколько одержимых миражами ходит сегодня среди нас! Одни ратуют за свободный рынок, не смысля в этом ничего, кроме азбучных прописей из сочинений газетных шакалов, другие ломают шапки перед «серпасто-молоткастым» красным знаменем, решив с чего-то, что нет более патриотичного символа, третьи поклоняются золотому тельцу, не замечая деградации собственных детей… До конца рехнуться им не дают бытовые заботы, но неустойчивая психика поддается пропагандистскому нажиму, и мозги неизбежно съезжают набекрень.

Безумным политикам, лишенным существенных фрагментов психики, формирующих социальное поведение, удалось обратить часть населения России в безумную толпу, заставить на минуту поверить в гениальность нравственных уродцев, в их знание истины. Но разве кто-то в здравом уме голосовал за убийственную «либерализацию» цен, разве кому-то из «властителей дум» давали санкцию на бесконтрольную власть, позволяли развалить и разграбить государство? Конечно, голосовали не за это, а за надежду на лучшее. Нас обманули, и понимание своей вины за готовность быть обманутыми должно вернуть нас к нормальному критическому мироощущению.

Источник безумия общества находится в обезличивании граждан, в превращении их в толпу. Следовательно, рецепт против безумия содержится в обратном процессе – гражданин должен стать личностью и нести бремя ответственности и свободы. Это и путь к личному спасению.

Первая годовщина августовского путча была достаточно многолюдной. Вторая – в период «артподготовки» Ельцина против парламента – собрала два митинга всего по три тысячи человек: митинг радикальных «демократов» и митинг радикальной оппозиции. На празднование третьей годовщины к Белому Дому пришло всего 200 человек ушибленных любовью к Ельцину. Для того, чтобы они смогли организовать подобие митинга, ОМОНу пришлось очистить площадь от 2000 человек, протестовавших против «наезда» властей на всероссийскую рулетку – АО «МММ».

С собственным безумием мы справимся, если не позволим ИМ разрушить Российское государство. Пока существует Россия, не все еще безнадежно.

Представьте себе человека, который встает в пять часов утра, чтобы уделить наиболее продуктивное время суток своему увлечению. Чуть свет садясь к письменному столу, он стремится отыскать в закоулках российской истории причины сегодняшних напастей, одолевающих наше Отечество. В девять утра человек уходит на работу, за которую платят деньги, а вернувшись вечером, отходит ко сну, не досмотрев информационной программы «Время». Зовут нашего героя Гавриил Харитонович Попов. А свой распорядок дня он огласил в одном из телеинтервью.

Эти чудачества – дело десятое. Главное для нас – мировоззрение теоретика ельцинизма, сочетающего в себе ненависть к России, марксизм, либерализм, а также глубокое невежество и нечувствительность к противоречиям в собственных мыслях.

Мне довелось лицезреть Попова многократно – на сессиях Московского Совета народных депутатов. И всегда поражаться его исключительно завиральным мыслям, которые всегда были ответом на какую-то острую ситуацию. Вместо рационального ответа, разумного решения Попов всегда предлагал нечто абсурдное. Причем, зачастую было видно, что он придумал свою инициативу прямо только что.

Году в 1989-м мне довелось слушать Попова в конференц-зале Станко-инструментального института. Как и многим неискушенным в политике и экономике молодым людям, казалось, что Попов говорит нечто полезное и новое. На самом деле говорливый профессор был первым экономистом, которого мне довелось слышать. А говорил он сугубые банальности. Стоило мне заняться вопросами, которых касался Попов, как сразу стало ясно, что он несет чепуху. Но это было позднее.