Андрей Савельев - Как убивали СССР. Кто стал миллиардером

В дело вступил непререкаемый авторитет. Нет, не закон, не Конституция, а сам Ельцин! Он отдал Попову землю и собственность, валютные средства города и внебюджетные фонды, милицию и КГБ. Моссовету оставалось лишь согласовывать нормативы по бюджету.

А депутаты России как-то вдруг забыли о принятом в первом чтении законе. Ельцин помог им стать забывчивыми. Второе чтение все откладывалось и откладывалось. Моссовет в этом ожидании выкипал от возмущенных требований. Он почти весь выкипел, когда началось новое рассмотрение закона. Российские депутаты склонялись к тому, чтобы не делать различий между Москвой и другими городами, если дело касалось структуры власти и других законодательно закрепленных положений. Планировалось уточнить лишь порядок реализации столичный функций.

Все, что смогли сделать российские депутаты, так это констатировать, что на территории Москвы действует, как и на остальной территории России, Закон о местном самоуправлении. Но тут свою трактовку законодательству дал Конституционный Суд во главе с В. Зорькиным. Он указал российским депутатам, что они сами приняли поправки к Конституции, согласно которым ими же определяются лишь общие начала организации представительной власти краев и областей (Москва имела именно такой статус). По логике Зорькина, Москва должна была жить вообще без законов и ждать пока российские депутаты расстараются, определив «общие принципы» или издадут особый закон о Москве, который каким-то образом «проглотит» все законодательство России («Куранты», 27.05.92).

Интригуя в высших эшелонах власти, чрезвычайно заинтересованные руководители исполнительной власти Москвы (огромная собственность, огромное влияние!), мечтали об одном: чтобы закон о Москве отменил на территории столицы российское законодательство в части, касающейся полномочий Советов, и отдал все мэрии. Исполнительная власть мечтала перерасти свои управленческие полномочия и обрести полномочия собственника и единственной и непререкаемой власти. В. Зорькин либо этого по наивности не понимал, либо играл в законопослушность, удобную номенклатуре. Доигрался до государственного переворота в октябре 1993 года. И, судя по всему, неприсоединение к перевороту он посчитал достаточной ценой, чтобы не быть в долгу перед попранной законностью. Вся предыстория забылась. А ведь В. Зорькин и его коллеги внесли огромный вклад в разрушение стабильности закона на территории России. Львиная доля этого вклада была сделана ценой позорной трусости, которой нет и не может быть прощения.

Забывчивость российских депутатов связана также с тем, что в свое время мэрии «не понравился» проект, принятый в первом чтении. Была даже попытка раздуть скандал о том, что бланк с визами ответственных лиц прикрепили к другому тексту. Но вместо скандала получилось другое – номенклатурная интрига. Ельцин и Хасбулатов договорились между собой, что для «компромиссного» варианта будет создана комиссия во главе с В. Шумейко. Пустили козла в огород и ждали плодотворных результатов. И результат вышел отменный: «проект Шумейко» резко ограничивал полномочия местных органов власти, устанавливал численность Моссовета, определял, что представительные органы власти, по сути дела, наделяются лишь совещательными функциями. Для мэрии предусмотривалось согласование многих вопросов на федеральном уровне. Мэрия на это была согласна. Ведь для московских чиновников доступ на вершины власти был открыт, чего не скажешь о депутатах. Таким образом, никакого компромисса не было, а была наглая попытка номенклатуры придушить Моссовет.

VII Съезд народных депутатов России под влиянием ситуации (антисъездовская позиция Ельцина, демонстрация грузовиков у стен Кремля, устроенная Лужковым, наглое выступление последнего со съездовской трибуны) принял поправку к пресловутой 183-й статье Конституции, распространив действие общероссийских законов на столицу. Но маховик номенклатурного мятежа уже был раскручен.

Тут восстал еще и титан номенклатуры Ю. Лужков, почувствовавший серьезный подкоп под свое административное кресло: «Сегодня городская власть функционирует в обстановке правового хаоса. В какой-то мере он компенсировался постановлениями Президиума Верховного Совета, указами Президента, но это были в основном частные решения… Закон об областном, краевом Совете… реакционен. Ибо его породила та же идея – вся власть Советам» («ВМ», 01.03.93). Решения Президиума подразумевались еще старые, когда на нем председательствовал Ельцин. Номенклатура продолжала планомерно демонстрировать единственную функцию Советов: не давать работать исполнительным органам.

О власти Советов в Москве к началу 1993 года речи быть не могло. Конечно, если эта речь была честной. След и дух власти Советов давно выветрился. Лужков просто пользовался хорошо зарекомендовавшим себя пропагандистским клише. Пропаганда должна была быть направлена на блокирование тех законов, которые Лужкова и его номенклатурную команду не устраивали. Власти этой команды мешали районные Советы, неудобно вставшие прямо у вожделенной кормушки. Наблюдателей процесса расхищения народного добра в новой системе быть не должно. И Лужков говорит: «деление власти в муниципальном районе на представительную и исполнительную неуместно» . После октября 1993 года Лужков свою идею реализовать сумел. А заодно и вопрос со строптивым Моссоветом решил, посадив в Городской Думе три десятка марионеток. А муниципальные советы до конца XX века так и не родились. И в муниципалитетах никакие представительные органы над номенклатурной душой не стояли. Потому в XXI веке муниципальные собрания в районах Москвы представляли собой нечто жалкое – порученцев и назначенцев преступной группировки, захватившей власть в Москве.

Несмотря на отмену весной 1993 года Конституционным Судом противозаконных Указов Ельцина «Об ускоренной приватизации муниципальной собственности в г. Москве», «О дополнительных органах исполнительной власти в г. Москве» и постановления «Об административно-территориальном делении в г. Москве», Лужков заявил, что Указы отменять уже поздно («ВК», 13.03.93). Действительно, бюджет, собственность, процесс приватизации, нормы о порядке торговли, о штрафах, о лицензировании и прочее он уже давно держал у себя. А депутатам была навязана роль бессильных нормотворцев и объектов для публичного шельмования всеми СМИ.

Вернемся на год назад, в 1992-й, когда режим обозначил себя не только живодерским освобождением цен и началом воровской приватизации, но и кровопролитием.

Кровопролитие в Москве было намечено московской администрацией на 9 февраля 1992 года. В этот день должен был состояться, вопреки запрету Лужкова, митинг коммунистической оппозиции. Люди не привыкли еще уступать угрозам власти и не верили, что родная милиция может устроить побоище. Все-таки к насилию никто не призывал и вооруженных отрядов не формировал. Мало ли что там мерещится Попову и Лужкову!