Александр Островский - Расстрел «Белого дома». Черный Октябрь 1993 года

А поскольку платить по внешнему долгу, Россия по-прежнему не могла, это позволяло Западу требовать от нее новых уступок [105]. Неудивительно поэтому, что уже 1 апреля 1993 г. Верховный совет одобрил программу приватизации на 1992 г. в первом чтении [106].

В свою очередь зарубежные банки дали России новую отсрочку платежей [107]. А Вашингтон заявил, что «в ближайшие дни Большая Семерка объявит о крупномасштабной финансовой помощи общим объемом в 24 млрд. долл.» [108].

В президентском окружении это заявление вызвало ликование. Но парламент отреагировал на него сдержанно. И неудивительно. Обещанные деньги должны были пойти главным образом на оплату импорта и погашение внешнего долга [109]. Между тем за это требовалось выполнить «двадцать условий» Международного валютного фонда [110].

В такой ситуации Р. И. Хасбулатов заявил, что Верховный Совет «возглавляет оппозицию ходу реформ» [111]. Одна за другой депутатские фракции стали требовать отставки правительства Б. Н. Ельцина [112].

В первых числах апреля президент принял группу народных депутатов и сделал попытку достигнуть закулисной договоренности с парламентом. Во время этой встречи один из лидеров фракции «Коммунисты России» Иван Петрович Рыбкин предложил Б. Н. Ельцину сложить с себя обязанности премьера. Предлагалось также отправить в отставку наиболее одиозных лиц из президентского окружения. Если верить печати, президент изъявил готовность пойти на это [113], но слово не сдержал. От своих обязанностей были отстранены только два первых вице-премьера: Геннадий Эдуардович Бурбулис и Сергей Михайлович Шахрай [114].

6 апреля в Москве открылся VI Съезд народных депутатов Российской Федерации [115]. По словам Е. Т. Гайдара, на нем оппозиция предприняла «первую фронтальную атаку» против правительственного курса реформ [116]. «Съезд, – вспоминал Б. Н. Ельцин, – подготовил отрицательную резолюцию по оценке деятельности правительства» [117].

«…На следующий день, – читаем мы в воспоминаниях Бориса Николаевича далее, – Гайдар приехал на съезд, попросил слова и подал коллективное прошение правительства об отставке… Такого никто не ожидал…, Егор Тимурович интуитивно почувствовал природу съезда как большого политического спектакля, большого цирка, где только такими неожиданными резкими выпадами можно добиться победы. А победа была полной. Проект постановления с отрицательной резолюцией не прошел» [118].

На самом деле события развивались совершенно иначе.

10 апреля проект постановления с отрицательной оценкой деятельности правительства в области экономики был принят в основном, на следующий день в целом. За него проголосовали 647 из 747 депутатов, против – 69, воздержались – 28, не голосовали – 3 [119].

По свидетельству Е. Т. Гайдара, только тогда он взял слово и заявил, что правительство «в полном составе подает Президенту прошение об отставке» [120].

И это не соответствует действительности.

Решение – уйти в отставку – правительство приняло не 10-го и не 11-го, а 12 апреля [121]. После этого работа съезда действительно была приостановлена [122].

А пока велись переговоры, к Кремлю подошла колонна бывших «защитников Белого дома». Одновременно у стен Кремля под руководством Виктора Ивановича Анпилова появились сторонники «Трудовой России». Оценивая сложившуюся ситуацию, некоторые допускали возможность следующего сценария: «противостояние – конфликт – мясорубка – чрезвычайное положение – президентское правление» [123].

Существовал ли такой замысел, мы не знаем.

Съезд не пошел на обострение конфликта, принял «Декларацию о необходимости углубления экономических реформ» [124]и внес в конституцию поправки, расширившие полномочия президента [125].

21 апреля народные депутаты разъехались по домам [126]. 30-го Б. Н. Ельцин заявил, что Съезд народных депутатов «надо разогнать к чертовой матери» [127].

23 мая Борис Николаевич изложил следующий план действий: сначала он предлагает Верховному Совету провести референдум по новому проекту Конституции, если Верховный совет отклонит это предложение, он собирает необходимый миллион подписей и проводит референдум сам. «Все это», подчеркнул Б. Н. Ельцин, надо «сделать осенью » [128].

Такое нагнетание страстей было не случайным.

С одной стороны, именно в это время в Верховном совете шло бурное обсуждение чубайсовской программы приватизации, с другой стороны, 30 июня истекал срок третьей отсрочки России по внешнему долгу. Своим заявлением президент давал понять депутатам и кредиторам: если понадобится, уже осенью он может ликвидировать существующий парламент.

Заявление Б. Н. Ельцина приобретало особое значение в связи с тем, что он собирался за океан. Демонстрируя накануне этого визита готовность идти навстречу требованиям Запада, он произвел некоторые кадровые перестановки: освободил от должности первого вице-премьера Юрия Владимировича Скокова, представлявшего в правительстве интересы военно-промышленного комплекса [129]и назначил его преемником А. Б. Чубайса [130].

Тогда же появился еще один первый вице-премьер. Им стал Владимир Филиппович Шумейко [131], бывший до этого заместителем спикера, заместителем председателя Комитета Верховного Совета по вопросам экономической реформы и собственности, а также руководителем Комиссии Верховного Совета по законодательному обеспечению указов президента Российской Федерации. Осенью 1991 г. В. Ф. Шумейко сыграл важную роль в замене М. Д. Малея А. Б. Чубайсом [132], а во время VI Съезда вероломно пытался сорвать отрицательное голосование парламента по вопросу об оценке деятельности правительства [133].

Следующий кадровый ход был сделан 15 июня. Б. Н. Ельцин оставил пост главы правительства и назначил своим преемником – исполняющим обязанности премьера Е. Т. Гайдара [134].

В те же дни, 11 июня, Верховный Совет одобрил программу приватизации на 1992 г. в третьем чтении [135]. К этому времени она претерпела серьезные изменения. Парламент предоставил трудовым колективам право выкупать 51 процент акций приватизируемых предприятий [136]. 29 процентов акций было решено передать населению безвозмездно на основании специальных приватизационных чеков, остальные 20 процентов оставить в руках государства [137].

С такой программой приватизации 15 июня Борис Николаевич улетел в США. Здесь он провел три дня: 16–18 июня [138]. В печати сообщалось, что Вашингтон принял российского президента с особым почетом. И «если ему не вручили Звезду Героя Соединенных Штатов Америки, то только потому, что таковой здесь не имеется» [139]. Несмотря на такой прием, в своих воспоминаниях Борис Николаевич предпочел обойти визит в США стороной.