Анатолий Варшавский - Колумб Австралии. (Докум. повесть о Педро Киросе)

Наконец появляются испанские военные корабли.

27 дней спустя Кирос в Гаване. Приближается к концу 1598 год. Пока же испанцы грузят свой серебряный флот — он состоит на сей раз из 30 судов и «стоит» ни много ни мало 13 миллионов дукатов (ровно на такую сумму везет он товаров и серебряных слитков). Наступает середина января 1599 года.

Флот выходит в море. И снова неудача. Налетает сильнейший ураган, часть судов тонет, многие, в том числе, и то, на котором находился Кирос, получают основательные повреждения. Еле-еле добирается оно назад, в Картахену. Из Испании присылают свежие суда. На это, однако, уходит без малого год!

...Январь 1600 года. Состоящий из 20 судов серебряный флот — вновь на пути в Европу. Без особых приключений 52 дня плывут корабли. 25 февраля, приветствуемые, как и полагается, орудийными выстрелами, они входят в гавань Сан-Лукар де Баррамеда в устье Гвадалквивира.

Еще немного — и Севилья. Кирос на испанской земле. В кармане у него шесть песо. Это все его состояние.

Это все его состояние, если не считать драгоценных карт, записок, рекомендательных писем. Кирос мог бы спокойно повторить за древним мудрецом: «Все мое ношу со мной», ибо так оно в действительности и есть. Но пока что, оставив все в трактире, он отправляется в город.

...Здесь когда-то он держал экзамен ц Торговой палате, отсюда уезжал в Перу. Сейчас он вернулся, кормчий, который не только знает секреты атлантической трассы, но и водил корабли в такие места, каких в глаза никто не видывал в Севилье.

Как же все-таки быть? Ехать в Мадрид, ко двору Филиппа III или не ехать? Медлить нельзя, времени и так прошло много. Но прямой путь отнюдь не всегда наикратчайший. И отнюдь не, всегда наилучший.

А что, если сделать по-другому? Не к королю отправиться, а к папе, сначала к папе. Надо ехать в Рим? Да, разумеется, путь удлинится довольно основательно. Но зато, он, возможно, станет более верным. Разве не в интересах папы приобщить к святой католической вере, единственной истинной вере, миллионы заблудших душ, которые населяют Южную землю? И если ему удастся добиться благословения папы и, может быть, получить у него рекомендательные письма, то ведь и к королю будет попасть легче. Не откажет -же тот человеку, у которого рекомендательное письмо самого папы, не откажет ведь он Киросу — в чем, собственно, в пустяке — в разрешении открыть для него же, для короля, новый материк!

Именно так. Надо заинтересовать своим планом папу. Если это удастся, легче будет получить аудиенцию у короля. А к папе можно отправиться вместе с паломниками, вон сколько их собралось у пристани; начало нового века, святой год, кто только и зачем только не отправляется нынче в Рим! Денег понадобится немного, в крайнем случае и подаянием пробавляться можно.

В Севилье, на одной из улиц, так же как Rua Nova в Лиссабоне, усеянной кабаками и тавернами, Кирос находит лавку не то старьевщика, не то продавца краденых вещей. Хитрый андалузец не торопится набавлять цену, он ждет, пока Киросу надоест торговаться, и в конце концов покупает у него за бесценок его костюм. Но Кирос и этому рад. На полученные гроши он приобретает немудреное одеяние странника.

...Весна! Полный надежд, шествует Кирос с посохом в руке по щедрой земле Андалузии. Травы поднялись рано, с веселым щебетанием носились птицы. Гранатовые и апельсиновые рощи стояли словно в желтоватобелом мареве, и небо было высокое и ясное.

Потом вместе с остальными паломниками он втискивается в старую, того и гляди развалится на ходу, посудину, что, скрипя по всем швам, отходит от набережной в Барселоне и все-таки умудряется дойти до Генуи. Все с той же толпой прибывших для молитв и покаяний Кирос, питаясь подаяниями доброхотов, которым уже успело изрядно надоесть бесконечное шествие кающихся и расчесывающих себе спины под грязными рубищами паломников, останавливаясь на ночлег, где бог пошлет: на монастырских подворьях, возле бесчисленных церквей, на постоялых дворах, а то и просто посреди поля, — в конце концов все же прибывает в Вечный город. В город на семи холмах, пославший некогда свои железные легионы на завоевание Эворы.

Но это было давным-давно.

Сейчас о былой мощи напоминали только немногочисленные остатки зданий и храмов Древнего Рима. Время и люди немало потрудились над тем, чтобы их разрушить. Там и сям возле древних храмов возвышались на фоне убогих домов римской бедноты прочные квадратные и круглые башни-крепости — дань феодальным междоусобицам и бесконечным войнам с иноземными захватчиками.

Впрочем, войны и междоусобицы продолжаются и сейчас. Половина Италии под иноземным владычеством. Но в Риме относительно спокойно.

Здесь, на Ватиканском холме, стоит дворец наместника святого Петра — множество старых и новых зданий, домов, церквей, местами соединенных переходами и обнесенными темной стеной с низкими круглыми башнями. И знаменитый Бельведер и еще более знаменитая Сикстинская капелла, расписанная многими великими художниками и в первую очередь бессмертным Микеланджело.

Отсюда, из Ватикана, идут распоряжения всей христианской пастве — в страны романских языков в основном, ибо в Германии со времени Лютера целые княжества и королевства приняли ложную веру; неблагополучно и в Швейцарии, ставшей оплотом кальвинистов, и совсем плохи дела в Англии. И это отсюда недавно было послано в Венецию злодейское требование: «Указанный брат Джордано Бруно должен быть отослан к трибуналу инквизиции Рима».

...В ночь с 16 на 17 февраля 1600 года на башне Братства усекновения главы Иоанна Крестителя зазвонил колокол.

Римляне знали: предстоит сожжение еретика.

Из тюремной башни Торре ди Нона Бруно повели через мост. Внизу нес свои холодные воды Тибр. Затем по улице, которая нынче называется Корсо, процессия вышла в переулок Лучников, примыкавший к площади Цветов — Кампе ди Фьоре.

Ночь уже кончилась, но и утро еще не наступило. При свете факелов с Бруно сорвали одежду. На него накинули грубую ткань, пропитанную серой и размалеванную языками пламени. Она едва доходила ему до колен. Потом вспыхнул костер.

Так в Ватикане расправлялись с инакомыслящими.

С верными слугами господними, в частности с паломниками, обращались совсем по-иному: их водили по Ватикану, они присутствовали на торжественных богослужениях, удостаивались великой чести лицезреть самого папу: он служил святую мессу в огромном новом соборе, соборе св. Петра.

Кироса не интересуют ни собор св. Петра, ни старые церкви и соборы, хотя вообще-то он человек набожный. Ему нужно получить аудиенцию у папы. Задача достаточно сложная: Кирос успевает в этом убедиться довольно скоро. В Риме наплыв паломников, и многие из них как о величайшей милости мечтают о том, чтобы побывать в покоях папы, поцеловать его туфлю. Такое счастье выпадает, однако, очень немногим, да и то преимущественно тем, кто может внести значительный дар на нужды господни.