Руслан Скрынников - Начало опричнины

Курбский. Сочинения, стр. 113—116, 135—136. Второе послание царю было отправлено в Россию в сентябре 1579 года вместе с третьим посланием. (Там же, стр. 154, 160). Объясняя причины, помешавшие ему раньше ответить на первое послание царя, Курбский писал: «аз давно уже на широковещательный лист твои отписах ти, да не возмогох послати, непохвального ради обыкновения земель тех, иже затворил еси царство Руское, ...аки во адове твердыни...» (Там же, стр. 135).

В июле 1564 года Курбский получил от Сигизмунда-Августа во владение богатейшее королевское имение город Ковель, а осенью принял непосредственное участие в войне с Россией. Как справедливо отметил Н. Андреев, русские летописи не без основания называли поведение Курбского в Литве предательским. (См. Н. Андреев. Указ. соч., стр. 428).

Шлихтинг пишет, что после гибели Овчины царь в продолжение почти шести месяцев оставался в спокойствии, а затем ввел опричнину. Следовательно весь эпизод произошел летом 1564 г., т. е. тотчас после возвращения Грозного в Москву в начале июля месяца.

В 1560 г. кн. Овчина участвовал под начальством Курбского в походе на Вольмар, во время которого он разгромил отряд ливонских рыцарей. В Полоцком походе он служил в царской свите и «ездил за государем», затем находился в отряде боярина кн. М. П. Репнина в Великих Луках с марта 1563 г. (См. Разряды, лл. 217 об, 232 об, 272 об, 275, 288 об, 302 об, 303, 303 об; Псковские летописи, т. II, стр. 240; Витебская старина, т. IV, стр. 39).

Шлихтинг. Новое известие, стр. 16—17.

Шлихтинг. Новое известие, стр. 17—18.

См. С. Б. Веселовский. Монастырское землевладение в Московской Руси во второй половине XVI в. — «Исторические записки», т. 10, стр. 106.

ПСРЛ, т. XIII, стр. 328.

В августе 1564 г. казна предоставила митрополичьему дому право на безмытный проезд 100 телег или судов в города Северской Украины, а также разрешение на беспошлинную торговлю митрополичьих купчин по всей Новгородско-Псковской земле, в русской Ливонии и Полоцком уезде; в сентябре правительство выдало митрополиту жалованную грамоту на слободку Борисоглебскую в Переяславле-3алесском (См. С. М. Каштанов. Хронологический перечень, стр. 160—161).

Очевидцы утверждают, что после выступления верноподданнической оппозиции царь почти шесть месяцев оставался в спокойствии и среди этого нового образа жизни помышлял, как устроить опричнину. (С А. Шлихтинг. Новое известие, стр. 18).

В наказах Посольского приказа значилось: «князя Петра государь пожаловал великим жалованьем и держал его близко себя, и князь Петр во государьских делех учал быти не по государскому приказу. И государь наш хотел ево посмирити, учал его держати от себя подале и послал на свою службу». (См. Сб. РИО, т. 71, стр. 322).

В сентябре 1564 г. Горенский оказался в армии Бельского в Вязьме, в октябре выступил с передовым отрядом в Великие Луки. (Разряды, л. 313). В Великих Луках были составлены две разрядные росписи. Согласно первой из них, кн. П. И. Горенский служил воеводой полка левой руки: «в левой руке — боярин и воевода Петр Васильевич Морозов, да кравчей кн. Петр Иванович Горенский да кн. Давыд Гундоров». (См. там же, л. 329). Во второй росписи имя Горенского уже не значилось: «в левой руке — царевич Кайбула (из сторожевого полка. — Р. С.) да боярин Петр Васильевич Морозов». (См. там же). Можно установить, что названные росписи были составлены между 7 и 27 октября 1564 г. Известно, что армия прибыла в Луки 7 октября. В обоих разрядах упомянуто имя воеводы Д. Р. Юрьева, причем во втором против его имени сделана помета о его кончине (27 октября 1564 г.). (См. там же, л. 329). Когда в начале ноября полк левой руки участвовал в походе к Озерищам, им вновь командовали только П. В. Морозов и кн. Д. Гундоров. С этого момента имя Горенского навсегда исчезает из Разрядов. (См. там же, л. 314).

Как значилось в официальной версии, «князь Петр, узнав свои вины, побежал в Литву и догонили его на рубеже и ко государю привели и государь велел ево того для казнить, что он, будучи при государе в великом приближенье и в том приближеньи будучи, такую великую измену учинил...» (Сб. РИО, т. 71, стр. 322). Современники передают, что Горенский предпринял побег в Литву, рассчитывая на милость и покровительство короля. (См. Шлихтинг. Новое известие, стр. 36).

В предопричные годы судьба кравчего Горенского оказывается тесно связанной с судьбой Яковлева. Примечателен тот факт, что, самые ответственные поручения Горенский исполнял обычно, как помощник Яковлева. В Полоцком походе Яковлев и Горенский в качестве первого; и второго дворовых воевод командовали государевым полком. Затем вдвоем приводили к присяге поручителей опальных бояр Воротынского и Шереметева, принимали литовских послов и т. д. (Витебская старина, т. IV, стр. 38; Сб. РИО, т. 71, стр. 90, 92; СГГД, ч. I, № 175—179, 181). Очень возможно, что Горенский состоял в родстве с Яковлевым, а через него с царем. Иначе непонятно, зачем Грозному понадобилось заботиться о поминании Горенского после его казни. Царь дал по Горенскому 50 рублей в Троицу. (См. С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 375).

В начале июля 1564 г. царь писал Курбскому: «како же не страмишися раба своего Васки Шибанова? Еже убо он свое благочестие соблюде, пред царем и предо всем народом, при смертных вратех стоя,... и похваляя и всячески умрети за тобя тщашеся». (Послания Ивана Грозного, стр. 13).

А. Шлихтинг. Новое известие, стр. 38.

Разряды, л. 315.

Шлихтинг. Новое известие, стр. 38.

Заключению антирусского союза бесспорно способствовали интриги влиятельных русских эмигрантов при королевском дворе. Повествуя о заключении антирусского союза между Литвой и Крымом, официальная московская летопись сообщала: «тогда убо бяше у Литовского короля враг божий и изменник царя великого князя князь Ондрей Курбский, преступив крестное целование и оставя синьклитство и имениа многая, бежал от царя и великого князя х королю в Литву и подымаше короля и остряше на церквы божиа, на правословие, на царевы и великого князя украины...» (ПСРЛ, т. XIII, стр. 388). Посол А. Нагой сообщил царю циркулировавшие в Крыму слухи, что «отъехал, деи, от тебя, государь х королю князь Ондрей Курбской... и короля деи на тебя, государя, поднял и царя (хана.—Р. С.) и царевичей велел он же подняти (ЦГАДА. Крымские дела, № 10, лл. 139 об— 140).

По летописи, в королевской армии было до 50 тысяч литовцев 12 тысяч поляков. (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 390). По-видимому, более точные цифры сообщают Разряды: 20 тысяч литовцев, поляков, венгров, волынян, немцев (прусских) и в «прибыльном» полку 12 тысяч поляков (См. Разряды, л. 313 об).