Руслан Скрынников - Начало опричнины

К началу опричнины на Руси было не менее десяти удельных княжеств. Однако ни одно из них не было затронуто опричными репрессиями, помимо Старицкого княжества. Гонения против Старицких носили весьма умеренный характер и не шли ни в какое сравнение с жестокими репрессиями против суздальской знати, князей Ростово-Суздальских, Ярославских и Стародубских [1270].

Прямо или косвенно опричные репрессии отразились на положении некоторых ведущих старомосковских фамилий, в том числе Захарьиных, Морозовых, Головиных и Лыковых.

Влияние Захарьиных резко упало еще накануне опричнины. Признанный глава этого рода боярин и дворецкий Д. Р. Юрьев умер за несколько месяцев до опричнины. После его смерти старшим среди Захарьиных стал его брат боярин В. М. Юрьев. Один из поздних источников, Пискаревский летописец, утверждает, будто царь учредил опричнину по совету В. М. Юрьева [1271]. Доверять подобному свидетельству едва ли можно. Пискаревский летописец возник в начале XVII в. в кругах, близких Шуйским, а следовательно, враждебных Захарьиным. Главнейшим опровержением приведенной им версии служит тот факт, что В. М. Юрьев никогда не был принят в опричнину. Трудно представить, чтобы инициатор опричнины мог остаться вне опричнины.

После смерти Д. Р. Юрьева во главе Большого дворца встал боярин Н. Р. Юрьев. В дни отречения от престола в январе 1565 г. царь объявил опалу думе и персонально новому дворецкому [1272]. Правительство подготовляло расправу с князем А. Б. Горбатым и имело основания не доверять его зятю Н. Р. Юрьеву [1273].

Захарьины все больше утрачивали доверие царя, свидетельством чему была опала на боярина И. П. Яковлева, одного из руководителей правительства в предопричный период. После введения опричнины он был арестован и содержался под стражей до 28 марта 1565 г., когда был освобожден на поруки [1274]. За Яковлева поручилась большая группа земских бояр князья И. Д. Бельский и И. И. Пронский, конюший И. П. Федоров и окольничий А. А. Бутурлин, а также митрополит и весь священный собор. Яковлев вынужден был подписать грамоту, в которой признавал свои «проступки» перед царем и клялся, что не «отъедет» за рубеж и не будет тайно переписываться с литовцами и русскими эмигрантами в Литве. Несмотря на давнее соперничество между Захарьиными и Старицкими, правительство опасалось, что поражение в борьбе за власть может объединить соперников. По этой причине оно особым пунктом обязало И. П. Яковлева прекратить всякие сношения с уделом, «не приставать» к удельному князю В. А. Старицкому, «не думать» с ним ни о чем, не дружиться и не ссылаться с его боярами, и приказными людьми [1275].

После введения опричнины власти подвергли новым гонениям род Морозовых. Влиятельный боярин В. В. Морозов, изобличенный ранее в тайной переписке с Курбским, был брошен в темницу. Виднейший воевода А. И. Шеин-Морозов [1276]и его родственники М. Ю. Шейн и П. В. Шестов-Морозов [1277]были сосланы на поселение в Казанский край. Один из ближайших советников царя боярин и оружничий Л. А. Салтыков-Морозов и двое его сыновей были арестованы тотчас после учреждения опричнины. Царь лишил Салтыкова чина оружничего и сделал оружничим опричника Вяземского. Салтыков пробыл в опале недолго и вскоре был освобожден из тюрьмы на поруки [1278].

От опричных репрессий сильно пострадал знатный боярский род Головиных. Окольничий П. П. Головин, доводившийся тестем князю А. Б. Горбатому и состоявший в близком родстве с Адашевым, пробыл три года в почетной ссылке в Нарве, после чего в феврале 1565 г. был убит опричниками [1279]. Вскоре же племянник казненного И. М. Большого Головин попал на поселение в Казань. У родственника Головиных И. Ю. Грязного-Ховрина были отобраны вотчины в опричном Малом Ярославце и в Переяславле [1280].

Ховрины издавна занимали влиятельное положение в Боярской думе [1281]. Со смертью окольничего П. П. Головина они были полностью изгнаны из думы.

В начале опричнины опале подвергся окольничий М. М. Лыков. Будучи ребенком, Лыков пробыл семь лет в литовском плену [1282]. Вместе с братом он воспитывался при королевском дворе. Сигизмунд I велел «не токмо питати во своих царских полатах, но и доктором своим повелел их (Лыковых. — Р. С.) научити шляшецких наук и языку римскому» [1283]. По возвращении на родину М. М. Лыков был произведен в конце 50-х гг. в окольничие. Царь Иван не доверял «ученому» думцу, получившему европейское образование, и тотчас после объявления опричнины сослал его в Казань.

Помимо названных выше лиц гонениям подверглись некоторые другие старомосковские боярские семьи. На поселение в Казань были сосланы двоюродный брат боярина В. Д. Данилова воевода Я. И. Услюм-Данилов и его сын Федор [1284], троюродный брат княгини Е. Старицкой В. Н. Борисов-Бороздин [1285], воевода П. И. Поярков-Квашнин [1286].

Наряду со знатью опричнина подвергла террору некоторых столичных и уездных дворян.

На поселение в Казань были сосланы все родственники A. Ф. Адашева: дворяне Ольговы, Путиловы и Туровы, более 20 человек [1287]. Из них только двое (Н. Ф. Ольгов и Б. С. Путилов) числились в дворовых списках и служили при дворе, прочие же принадлежали к рядовому провинциальному дворянству и служили в уезде.

Опричнина завершила разгром кружка А. Ф. Адашева, подвергнув казни оставшихся в живых сподвижников правителя. По сообщению Таубе и Крузе, в один день с Горбатым казни подвергся «видный воевода, который столь долгое время служил ему против татар Данила Gilkj и Андрей Рязанцев» [1288]. В списке Эверса фамилия Gilkj искажена в Gidk [1289].

В переводе М. Г. Рогинского непонятное имя вовсе опущено, а слова о «видном воеводе» отнесены к упомянутому выше князю В. Серебряному. Издание Хоффа передает имя опального наиболее точно. Полагаем, что названное лицо следует отождествить с Данилой Чулковым. Чулков был сподвижником Адашевых и прославился походами против крымских татар в 1558—1560 гг. [1290].

Правительство сослало на поселение в Казань многих земляков и соседей Адашева по Костромскому уезду, в том числе дворян Тихона и Торха Тыртовых, М. О. Рогатого-Бестужева, И. Н., Ф. Д. и В. Д. Сотницких. В ссылку попали захудалые провинциальные дети боярские Онучины (19 человек [1291]), более десятка родственников изменника Т. Тетерина, Я. Кашкаров, московские дворяне Дуровы, суздальские дворяне И. Аксаков, 3. А. Бестужев, вяземский дворянин А. Д. Ржевский, переяславские дворяне В. Ш. Хлуденев и Г. Д. Ступишин, знатные боровские дворяне Дятловы, дорогобужский дворянин Е. Р. Шушерин, тульский дворянин И. Е. Михнев и др. [1292]

Опричные репрессии затронули отдельных представителей нетитулованной боярской знати (Морозовых, Даниловых, Головиных, Лыковых) и некоторые дворянские группировки. Они наглядно показали, что раздору между монархией и не-которыми слоями старомосковской знати углубился и что настроения недовольства затронули в какой-то мере дворянство. Ссылка многих десятков дворян в Казанский край по-казала, что дворянская фронда не только не исчезла с раз-громом кружка Адашева, но, напротив, усилилась к началу опричнины.