Максим Калашников - Прорваться в будущее. От агонии – к рассвету!

Выигрыш – невероятный. Очистке и переработке всего в одну стадию, в один «прогон», подвергаются все углеводороды. На выходе получаются «семьдесят шестой» и «восьмидесятый» бензины, которые можно затем стабилизировать. Выход готовых продуктов из сырой нефти на таком мини-заводе получается вдвое большим, нежели на больших традиционных заводах-великанах с их крекингами-риформингами. Даже лучшая американская технология переработки с вакуумным риформингом нефти дает лишь 65 процентов глубины. То есть, из тонны нефти даже у янки получается лишь 650 кило полезных нефтепродуктов. А наш заводик перерабатывает «черное золото» на 98 процентов. И при этом энергии на переработку кубометра нефти тратит в три-пять раз меньше.

Отходов просто нет. Если после обычных производств остаются тяжелые, вязкие остатки, мазуты и гудрон, то каталитически-электромагнитная «кроха» и эти адские фракции перегоняет в отличное, топливо. Например, из кошмарного гудрона выходит печное горючее, смесь керосина с мазутом.

Давно есть технико-экономические обоснования и бизнес-планы на модули, рассчитанные на переработку трехсот тысяч тонн нефти в год, на сто и на пятьдесят тысяч. Мобильные заводики способны работать прямо у группы скважин, на месте превращая сырую, грязную, смешанную с водой нефть в чистейшие нефтепродукты. Экономический эффект просто голову кружит: ведь отпадает надобность в тысячах рабочих, и сырье не надо гнать по дорогим нефтепроводам за сотни-тысячи верст на большие заводы. Его можно перерабатывать на месте.

Поверьте, я могу говорить на эти темы очень долго. Беда в том, что в нашей стране никто не хотел и до сих пор не хочет замечать эти разработки.

– Но то было при загнившем режиме КПСС. Неужели ничего не изменилось в эпоху славных реформ? Ведь класс капиталистов просто с руками должен рвать все то, что помогает снизить затраты производства!

– Сложный вопрос. С 1992 года я ушел в частный бизнес. С товарищами организовали мы компанию «ЦИНТ» – Центр исследований наукоемких технологий. Тогда мои знакомые работали в Службе безопасности президента под началом знаменитого Александра Коржакова и очень мне помогали. Скажем, адмирал Георгий Рогозин. Они свели меня с Международным фондом содействия малому предпринимательству в России, и вскоре «ЦИНТ» собрал около сорока необычных технологий со всей страны. В каких областях? В области новых материалов, экологии и медицины. В 1994-м поехали мы в Женеву на 28-й международный салон изобретений, вернувшись домой с восемнадцатью наградами: четырьмя большими золотыми медалями, с шестью малыми и с россыпью серебряных да бронзовых. Горды тогда были безмерно. Но в России встретили полное равнодушие…

И наш «ЦИНТ» приказал долго жить. Кстати, Георгий Коломейцев, зарабатывавший немалые деньги на внедрении своей агробиотехнологии в колхозные времена, тоже оказался лишним в рыночной России. Все приглашают его, требуют совершить чудо за его же счет, ахают при виде результатов – но платить ничего не хотят. Ему приходится зарабатывать деньги за рубежом.

– А чем, если не секрет, вы занимаетесь сейчас?

– Пробовали мы еще многое. Создали своеобразное объединение под маркой «Гринмастер», которое занялось коммерциализацией оригинальных разработок. Вот сейчас выдаем «на гора» уникальный плазменный аппарат для сварки. С точки зрения классической науки он работать не должен, однако работает – да еще с каким качеством сварных швов. Связи со своими знакомыми изобретателями стараюсь не терять, приобретаю новые.

Сейчас же мы налаживаем производство уникальной ветроэнергетической турбины. Альтернативная энергетика, знаете ли, давно меня увлекала. Я уверен в том, что у РАО «ЕЭС» и вообще у нынешней централизованной энергетики нет будущего. Она слишком прожорлива и неэкономична, и подсчеты показывают, что из ста единиц энергии, извлекаемой из-под земли в виде газа, до потребителя доходят только шесть-семь единиц. Все остальное теряется.

В России, как водится, нашей чудо-турбиной никто интересоваться не стал, но мы нашли спрос в Европе. Когда мы отправили турбину в Австрию, там ее решили попробовать: поставили на мостовой кран и провезли по заводскому цеху. От встречного потока воздуха, соответствующего слабому ветерку, русский агрегат выдал 1200 оборотов в минуту. Внешне он выглядит очень эффектно, футуристически – три особых сопла в овале. Поток воздуха, попадая в эту систему, ускоряется в четыре с лишним раза. Вот так и работаем – на иностранцев.

– Почему же нынешняя экономика страны даже более враждебна инновациям, чем советская?

– По исследованиям Госплана СССР, в конце 1970-х годов около 60 процентов предприятий страны применяли научно-технические новинки в производстве. Когда Минэкономики РФ провело такое же исследование в 1999 году, то оказалось, что доля предприятий с новшествами упала до жалких 5 процентов.

Тому есть несколько причин. Во-первых, рынок в России чересчур своеобразен. Психология новых хозяев предприятий, которым собственность досталась по дешевке, отвергает инновации. Зачем что-то совершенствовать, если прибыль и так идет в карман? Им даже невыгодно сокращать издержки производства, потому что в таком случае государство с них сдерет больше налогов.

Само наше государство при этом не имеет никакой технологической политики. Ведь есть же способы склонить бизнес к технологическим инновациям. Например, введением жестких стандартов по экологии и качеству продукции, применением налоговых механизмов, которые поощряют снижение затрат на производстве. Дело шло бы гораздо успешнее, установи государство, например, особые требования для электростанций, поставив жесткие нормы расхода топлива. И государство же должно вести поиск перспективных технологий, помогать в их разработке и коммерциализации. В этом смысле в России – почти целина. Стране нужны и особая доктрина технологической безопасности, и специальные законы, стимулирующие технологические инновации. Например, закон об альтернативной энергетике.

А поскольку государственной политики такого рода нет, все решает бюрократия. Мы уже впрямую столкнулись с тем, что бюрократии не нужно сокращать расход топлива на электростанциях и в жилищно-коммунальном хозяйстве, она не хочет обходиться меньшим количеством минеральных удобрений и горючего в сельском хозяйстве. Ей наплевать на то, что регионы мерзнут зимой, а село стагнирует. Ведь чем больше нужно закупать мазута или химии – тем больше денег попадает в руки чиновников, тем больше возможностей ловчить при закупках ресурсов у частных структур и «доить» бюджет. В этом смысле с советских времен все стало только хуже.