Анна Баринова - Приключения профессионального кладоискателя

Полистав бережно, чтоб не спугнуть потенциальных клиентов, я понял, что это обычный требник, что 250 рублей за него отдать уже будет жалко и что истинная его цена – те самые 200 рублей, и никто их нигде не обманывал! Но они меня так уверяли, что их ко мне направили наши общие знакомые и что они не сомневаются никоим образом в моей честности, поэтому они приехали именно ко мне и только мне отдадут свое богатство…

Конечно, я оказался в щекотливом положении: было весьма неудобно их разочаровывать. Вздохнув, начал объяснять: показал сохранившуюся отметку о тираже, обратил внимание на то, что требник активно употреблялся и потому изрядно пострадал – из него даже странички сыпались! – что исторической ценности не представляет, потому что принадлежал он, скорее всего, какому-нибудь батюшке сельскому, который требы выполнял в соответствии с этой книгой. Выпущен требник в XIX веке, причем самой поздней его части, в общем эта книга бывшая в употреблении и мало кому интересная – тем более там почти совсем нет картинок!..

Повисла длительная пауза. У посетителей моих – чуть ли не слезы на глазах. Минут через десять, справившись с разочарованием, дедушка мудро изрек, что предыдущий хозяин, когда расставался с этой книгой, сказал примерно так: «Не держитесь за нее, придет время – она сама найдет своего хозяина!»

Вспомнив, что у нашей сельской церкви скоро престольный праздник, я подумал, что это будет отличный подарок, учитывающий связь времен: как бы по наследству от неведомого дореволюционного священника богослужебная книга перейдет к нашему батюшке, – поэтому, заплатив 250 рублей, я стал обладателем этого требника. На том мы и расстались. Огорченная и расстроенная семья уехала восвояси.

Прошло достаточно долгое время, прежде чем я вспомнил, что книгу пора бы уже и подарить. Отыскал ее на полке, просмотрел, прикидывая, стоит ли ее упаковать покрасивее, и заметил, что из нее сильно лезут страницы. То есть сначала надо бы расставить странички по местам, где-то подклеить… и вдруг, когда я ее перелистывал, выпал листочек бумаги. Он был очень дешевый – даже не желтый, а какой-то серый. Исписан с двух сторон каллиграфическим почерком – уверенным, красивым, с «ятями», которые подтвердили мое предположение, что требник был выпущен в конце XIX века. Сначала я не обратил внимания, отложил его отдельно, а сам принялся расставлять и подклеивать странички, что заняло достаточно много времени. Кое-как упаковав книгу, я в конце концов ее все-таки батюшке презентовал, чему он весьма обрадовался. А тот листочек остался у меня дома. И как-то зимой, разбираясь в своих архивах… а чем еще заниматься кладоискателю зимой? Копать нельзя. Остаются чердаки, остаются реставрация и оформление коллекций, остаются оценка и реализация найденного за предыдущий сезон, работа в архивах, остается мечтать и намечать планы на следующий сезон…

И вот я, перебирая свои записи, находки, натыкаюсь на этот листочек. Практика у меня достаточно большая: много расшифровано надписей на крестах, складнях, на разнообразных документах, которые я находил на чердаках, поэтому прочитать рукописный каллиграфический почерк того времени большого труда не составило. Чем я больше погружался в этот текст… (это был лист бумаги формата A4, но достаточно мелко написано, достаточно сжато, причем с двух сторон!)… тем больше я волновался – и наконец меня даже охватила дрожь. Было это письмо батюшки, скорее всего монаха, своему духовному чаду. Батюшку звали отец Иоанн, а духовное чадо – Владимир. В письме он обращался к этому Владимиру так, будто они хорошо знакомы. По-видимому, у них была давнишняя и прочная духовная связь. Письмо написано в конце 20-х годов и наполнено православной философией – точнее, рассуждениями о том, каким должен быть Владимир. Но самое главное, что меня привлекло, там было описание места. Места, где спрятан клад! Причем не просто клад, а монастырские ризница и казна.

Понимая, какие это объемы, я просто не ожидал, насколько я корыстолюбив, меня затрясло, как в лихорадке: появилось желание, несмотря на разгар зимы, мчаться туда и забрать этот клад. Указывалось даже, что это скит А***, который находился на земле, принадлежащей монастырю, и что раньше это была какая-то пустошь, и даже было указано ее прежнее название. Однако монастырь не назывался, и было невозможно сделать вывод: какой это вообще регион – Московская, Ярославская, Владимирская, Тверская или Рязанская губерния? Присутствовало подробное описание местонахождения клада конкретно на этой монастырской земле, разъяснялось, где он спрятан на территории скита, но где располагался сам этот скит – этими данными я не обладал.

Поработав немного в архивах, я понял, что даже этих данных мне маловато, чтобы приступать к поиску. Тут я вспомнил, что хозяев книги направили ко мне наши общие знакомые, а раз они звонили по моему личному номеру – значит, посредниками были какие-то достаточно близкие друзья. Я стал обзванивать всех и в конце концов нашел. Оказалось, что это практически мои земляки – из соседнего села. Я встретился с ними и учинил следствие, добиваясь, каким образом попал к той семье требник. Исподволь я также выяснял, знают ли они о содержании письма, вложенного между страниц. Они, к счастью, не знали. Они стали рассказывать, начав с упоминания о большом и хорошо укрепленном монастыре на границе Московского княжества, проходившей некогда по Оке. Существует он с XVI или даже, может, с XV века, знаменит и ныне снова действующий, почему я и не буду называть его. Монастырь этот был немало обласкан царями, вклады туда делали Иоанн Грозный и Борис Годунов, да и более поздние русские монархи.

С приходом революции новая власть принялась выкорчевывать религиозную идеологию, началась «борьба со святостью», а под ее эгидой происходил грабеж, красиво именовавшийся экспроприацией. Коммунистическая вера вела непримиримую борьбу с религией, поскольку в одном государстве невозможны две главенствующие веры – атеистическая и православная. В один страшный день пришли чекисты и, недолго думая, часть монахов перестреляли, часть разогнали. Некогда им было возиться – всех истреблять, потому что пришли они в монастырь с определенной целью. Но достичь ее не смогли. Потому что кто-то заранее предупредил монастырскую братию. И теперь никаких мало-мальских ценностей в древних стенах не нашлось. И пытали чекисты, и расстреливали, да только ничего не добились – никто не мог сказать, где спрятаны архив, монастырские ризница и казна. Из оставшихся в живых часть монахов рассеялась, часть ушла в скиты. Так они и просуществовали до конца 20-х – начала 30-х годов по скитам, но и туда однажды добралась советская власть. И оттуда, из этих скитов, уже никто не ушел живым. Один, последний, скит долгое время был охраняем Божьим промыслом. Потому что размещался на островке среди болота в глухом лесу – до ближайшей опушки не менее 5 километров!