Игорь Атаманенко - Эликсир бессмертия для вождя. Секретные лаборатории на службе власти

— Ну, мне-то до лампочки, — Бессмертный прервал размышления Олега, — а вот вам… Не опоздать бы на самолёт, да и вообще…

— Виктор, вы тут, пригревшись в цитадели мирового империализма, часом не забыли, что в Союзе перестройка идёт?

— Мы её закончили, так и не начав…

— Вот, значит, как! Ну что ж, покажу тебе, что такое перестраиваться на марше… Выбрось-ка меня у входа в подземку, да только не на полном ходу!.. А сам продолжай экскурсию… Если всё будет в ажуре, я уеду вечерним поездом. Нет — завтра утром улечу в Бостон, а уж оттуда… Добро?

И Казаченко пошёл напролом. Энергичная проверка на метро — со сменой линий и резкими выскакиваниями из вагона в последний момент, затем ещё тридцать минут на автобусе, снова метро…

Оторваться, оторваться и ещё раз оторваться во что бы то ни стало!

Грубо, конечно, но когда на карте судьба операции, которая под личным контролем первого лица Комитета, можно и не заботиться, как отнесётся к твоим кульбитам «наружка», главное — уйти из-под наблюдения и бесконтрольно добраться до своей «зоны боевых действий», ради чего Казаченко и был маршрутирован в Штаты.

«Вы уж не обессудьте, хлопцы, что задал вам работы. Служба у нас с вами такая: я убегаю — вы догоняете. Хлебаем, по сути, из одной тарелки, с той лишь разницей — кто проворнее, тот и сыт. Ну, а ежели замешкался — вон из-за стола несолоно хлебавши!

Сегодня не догнали, подумаешь, велика беда! Ваша же работа не на контроле у председателя, то бишь, по-вашему, у директора… Вот вернусь — вы своё наверстаете, а сегодня будем играть по моим правилам!..

Виктора только не трогайте, он — «чистый». Уж мы-то знаем, на что вы способны: крепёжный болтик ослабить на колесе или шину подрезать так, чтобы она на скорости километров в 80–100 якобы сама лопнула, а машина бы улетела в тартарары, и… прощай, дорогой товарищ!» — подвёл итог Казаченко последним двум часам игры в кошки-мышки с механизированными «топтунами» из ФБР.

…Стемнело, когда Казаченко, выбравшись из подземки, остановил таксомотор и, плюхнувшись на заднее сиденье просторного «шевроле», не произнёс — выдохнул: «Центральный вокзал. Пулей!»

Таксист удивлённо вскинул голову и, выруливая в потоке машин, придирчиво разглядывал пассажира в зеркальце заднего видения.

Длиннополое тёмно-серое пальто из добротного драпа, белый шёлковый шарф и надвинутая на глаза чёрная велюровая шляпа «борсалино» — непременные атрибуты туалета гангстеров из кинобоевиков — явно диссонировали с оксфордским произношением клиента.

«Автомат «Томпсон» тебе бы в руки и сигару в зубы, парень, а не Центральный вокзал!» — чертыхнулся про себя таксист: ехать пять кварталов, а бензина под светофорами сожжёшь, как минимум, целый галлон.

Завидев издали вокзал, Олег сделал знак водителю. Не дожидаясь полной остановки машины, бросил на переднее сидение пятидесятидолларовую купюру, хлопнул дверцей и скрылся в толпе. Купив в привокзальной закусочной пакет сэндвичей и бутылку «антигрустина» — так коллеги из резидентуры называли виски, — Олег через пять минут осваивал купе поезда Нью-Йорк — Чикаго.

Утром Казаченко проснулся от чувства приближающейся опасности. Никак не мог взять в толк, откуда она исходит. Документов и вещей, которые могли бы его компрометировать, при нём не было. Необходимые для проведения операции имена, адреса, схемы движения — в голове. И всё же в воздухе пахло жареным!

На всякий случай Олег выглянул из купе в коридор и внутренне похолодел. По проходу двигались канадские пограничники сопровождаемые проводником.

«Что за чёрт, как я мог оказаться в Канаде?!»

И вдруг он вспомнил. Прорабатывая в нью-йоркской резидентуре возможный маршрут продвижения к месту назначения, Олег допускал, что туда придётся добираться по железной дороге. Из десятка поездов в сторону Чикаго один частично проходил по канадской территории. И его угораздило сесть именно в этот! И хотя между Штатами и Канадой настоящей границы не существует, поскольку ежедневно десятки тысяч канадцев и американцев пересекают её в обоих направлениях и особой проверки поэтому здесь нет, но ведь Казаченко не канадец, тем более — не американец! При проверке его документов могли возникнуть сложности. Вплоть до дипломатического скандала.

Конечно, имея на руках карточку сотрудника ООН и дипломатический паспорт, которые позволяли ему пересекать границы почти всех государств, он не мог быть арестован. Но, с другой стороны, он из СССР, а это уже меняло отношение к нему пограничных властей.

Казаченко живо представил себе, что ему скажут по возвращении в Москву, если он попадётся на таком пустяке: не отработал до конца маршрут, поторопился, зря потратил время и деньги, подвёл, наконец! Чрезвычайные обстоятельства, толкнувшие его совершать путешествие на поезде, никто, разумеется, в расчёт брать не будет…

Решение созрело мгновенно.

Олег лёг на лавку, предварительно сделав пару основательных глотков виски, а полбутылки расплескав по купе. Сивушный дух густыми волнами вмиг распространился по купе. Бутылку поставил на пол, рядом с головой. Надвинул шляпу на лицо, а в ленточку шляпы воткнул свой билет. Словом, — пьяный вдрызг, но… с билетом!

Вошедшие пограничники и проводник безуспешно теребили пассажира за плечо.

«Надо же так набраться! И как он ещё дышит в этом смраде?! Ишь, пижон — будто только что со съёмок фильма об Аль Капоне! Может, всё-таки разбудить? Не стоит, мало ли кто как одет! Янки — его и за версту видно. Билет есть — пусть отсыпается. Хорошо ещё, что поезд идёт не до Аляски, а то был бы сюрприз этому «гангстеру», обнаружь он себя, да ещё с похмелья, меж эскимосов!»

Напряжённо Олег вслушивался в обмен репликами служивых… Наконец он услышал характерный щелчок кондукторского компостера, и группа покинула купе. Пронесло!

По прибытии в Анн-Арбор — «зону боевых действий» — Казаченко взял напрокат машину, снял номер в дешёвой гостинице и, приведя себя в порядок и наскоро позавтракав сэндвичами из пакета, отправился в городок Мичиганского университета.

В одной из аудиторий пожилой человек читал студентам лекцию на английском языке с сильным славянским акцентом.

Несмотря на то, что он сильно постарел, Казаченко сразу узнал его по фотографиям и по описанию, когда в Москве, готовясь к командировке и встрече с ним, знакомился с его личным делом тридцатилетней давности.

«Выше среднего роста, атлетического сложения; нос перебит; большие лобные залысины, волосы с густой сединой. Носит короткие усы. Мужественные, решительные черты лица, энергичная походка и жестикуляция, глаза серые, взгляд цепкий, пронизывающий. Свободно владеет идиш, немецким и английским языками, говорит со славянским акцентом».